Элспет не выдержала и дважды стукнула его мешком по голове, на мгновение ужаснувшись, оттого что ударила раненого человека. Кормак выпрямился, потирая голову и удивленно глядя на нее. Когда она увидела, что не причинила ему вреда, ей с большим трудом удалось подавить желание еще раз ударить его. Тем не менее Элспет хотелось заставить его страдать, если не физически, так по крайней мере морально, и она весь свой гнев вложила в слова, которые с издевкой бросила ему в лицо.

— О, бедная, несчастная Изабель! Так беги скорее к ней, если соскучился, а я посмотрю, что ты получишь взамен за десять лет своих мучений. Большинство мужчин посчитало бы свою клятву недействительной сразу же после ее первого брака, не говоря уже о четвертом.

— Ее насильно заставляли выхолить замуж. И это не ее вина, что нам приходилось так часто разлучаться. Мне очень жаль, если ты считаешь, что я несправедливо обошелся с тобой.

— Конечно, несправедливо.

— Однако я не помню, чтобы ты возражала, — жестко сказал Кормак, злясь и на себя за свою несдержанность, и на нее за резкие слова, которые больно ранили его.

— Я не имею в виду то, что мы потворствовали нашей страсти. Несправедливость заключается в твоем нежелании хоть чуть-чуть изменить свое отношение ко мне. Тобой руководила только похоть, и тебе ничего не было нужно от меня, кроме тела. Я была для тебя просто удобной партнершей, и ты не дал мне шанса занять более значительное место в твоей жизни.

— Я никогда не думал, что ты стремишься к этому, — тихо сказал Кормак, зная, что это было не так.

— Значит, ты гораздо глупее, чем я предполагала. Или лжешь. — Элспет не могла удержаться от еле заметной улыбки, когда заметила, что он покраснел. — Да, я тоже вела себя как дура, рассчитывая на невозможное. Меня утешает только то, что в отличие от тебя у меня хватило разума вовремя понять, насколько бессмысленно продолжать тратить время на тщетные надежды.

Кормак протянул к ней руку:

— Подожди немного, Элспет. Надо прежде всего успокоиться.

— Не прикасайся ко мне! — резко сказала она, отстранив его руку. — Остаться? Ну уж нет! У меня не хватит терпения наблюдать, как ты пытаешься решить, что делать со мной, думая при этом о встрече с Изабель. Может быть, ты не знаешь, но у меня есть гордость, и я больше не позволю тебе топтать ее. Да, я говорила, что мне не нужны никакие обещания, но это не означает, что ты имеешь право относиться ко мне неуважительно. Ты сделал свой выбор.

— Нельзя ожидать от мужчины, что он так легко выбросит из своей жизни десять лет, отданных другой женщине, тем более если поклялся ей в вечной любви.

— Нельзя? А моя любовь, значит, не в счет? Я отдала тебе все, что женщина может дать мужчине, бросив к твоим ногам свою гордость, целомудрие и свое сердце. И я сделала бы для тебя все, что в моих силах, если бы ты об этом попросил. — Ее гнев нарастал по мере того, как она говорила, и в голосе все явственнее чувствовалось глубокое страдание. — Но я сомневаюсь, знаешь ли ты, что такое настоящая любовь. Я никогда не оставила бы тебя. Наверное, меня могли бы только силой заставить предстать перед алтарем с другим мужчиной. Я была бы рядом с тобой и тогда, когда тебе приходилось скрываться от Дугласов. Я перевернула бы все на свете, чтобы найти настоящего убийцу. Я кричала бы во все горло о твоей невиновности, объехав Шотландию из конца в конец. Вот что такое любовь. А Изабель только меняла одного мужа за другим и обращалась к тебе, когда у нее возникали неприятности. Что ж, ты выбрал постель, в которой хотел бы лежать, и сохранил свою драгоценную честь. — Элспет немного понизила голос. — Мне очень хотелось бы ошибиться относительно Изабель и удостовериться, что она действительно несчастная мадонна, какой ты считаешь ее. Однако, думаю, тебе будет несладко в ее постели, и тогда, быть может, ты вспомнишь обо мне и о том, что я предлагала тебе, а ты так бесчувственно отверг. Теперь едва ли можно было бы просто так вернуться к прежнему. Если ты вдруг примешь решение в мою пользу, то не обойдешься одними милыми улыбочками и приятными речами, чтобы заставить меня рискнуть связаться с тобой во второй раз. Тебе придется приползти ко мне на коленях и вспомнить, как ты пресмыкался перед Изабель в течение десяти долгих и напрасных лет.

Элспет заметила, что Кормак смотрел на нее ошеломленно, широко раскрыв глаза. Лицо его было очень бледным. Она покачала головой и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Щелчок запора отозвался болью в ее душе, возвестив об их окончательном разрыве. Стараясь выглядеть спокойной, Элспет вышла из гостиницы и не удивилась, увидев Изабель, поджидающую ее снаружи у двери.

— Не далеко же ты ушла, — сказала Элспет, стараясь не показывать своей неприязни к этой женщине.

— Я только хотела убедиться, что ты наконец оставила его, — ответила Изабель с легкой улыбкой.

— Тебе нравится злорадствовать, чувствуя себя победительницей, не так ли? Но это крайне бестактно.

Изабель выпрямилась и пристально посмотрела на Элспет.

— Да, я победила и рада, что у тебя хватило разума понять это и уйти. Другие женщины, должно быть, попытались бы бороться за мужчину, которого они любят.

— А ты думаешь, я не боролась? Однако оказалось невозможно преодолеть десятилетнее раболепие, если мужчина свято верит в несуществующую любовь женщины и десять лет не отступает от своей клятвы. Да, ты можешь улыбаться. Ты получила право продолжать играть с этим несчастным, глупым слепцом. Но как долго? Это нехорошая и опасная игра. Кормак, пожалуй, единственный, кто верит, что ты несчастная жертва, которую алчные родственники заставляют подчиняться своей воле. Думаю, Кормака удерживает при тебе только обостренное чувство долга и чести. Его близкие давно поняли, что ты представляешь собой. То же самое знают его друзья. Тебе не удалось обмануть других, и однажды у Кормака тоже откроются глаза.

— И ты полагаешь, тогда он прибежит к тебе? Элспет пожала плечами:

— Вполне возможно. Но это уже не важно. Главное — он уйдет от тебя, и это будет самое лучшее, на что ты можешь надеяться. Не исключено также, что он захочет отплатить тебе за многолетний обман, и тогда я тебе не завидую.

— Кормак любит меня и всегда любил. Ты не можешь этого отрицать, и потому тебя гложет зависть!

— Может быть. Хотя, думаю, ты не знаешь, действительно ли он любит тебя или просто не может нарушить свою клятву. И несмотря на сделанный им выбор, я не исчезну полностью из его жизни, как ты хотела бы. Нет, я в его крови, в его мыслях и частично уже в его сердце. О, я не сомневаюсь, Кормак долго будет помнить обо мне, и ты никогда не узнаешь, когда и почему я возникну в его памяти. Он будет постоянно сравнивать тебя со мной.

Из уст Изабель вырвался короткий и холодный смешок.

— И ты рассчитываешь выиграть в этом сравнении?

— Да, вот увидишь, потому что я дала ему то, чего у тебя никогда не было и не будет.

— Если ты думаешь, что между мной и Кормаком была чисто платоническая любовь, то глубоко заблуждаешься.