— Чемпионат Смерти, — повторил Денис, поправив грязную повязку на глазу. — Это их главное развлечение. Чемпионат устраивают по самым большим праздникам, повод к нынешнему — разгром наступления другой бандитской армии. Какой-то сброд постреляли, вот и радуются. Так вот, Чемпионат делится на три этапа. Первый — «топь». С настоящим болотом сходства мало, воды там по щиколотку, все остальное, что стоит внутри, — разбитые самолеты, машины, катера, бэтээры — просто для красоты. Не важно, что это — ненастоящее болото, главное — сверху смотрится, как будто мы среди какого-то поля боя. А больше ничего и не надо. В центре арены стоит решетчатая трехгранная пирамида с площадкой наверху, там — спасение, первые двадцать человек, которые смогут добежать до пирамиды, переходят во второй тур. Площадка довольно большая, мест хватает, нужно-то всего — взобраться, как по лестнице, на безопасную зону. Собаки по ней залезть не могут.

— Постой, — перебил я, — а в чем соль? Просто добежать? Спринт, что ли?

— Если бы, — покачал головой Денис, — до пирамиды двадцать человек еще ни разу не добегали, максимум — десять. Обмажут нас какой-то особенной дрянью, выпустят свору собак, которые эту дрянь чуют и дико бесятся. Арена там не самая огромная, собачкам искать нас долго не придется. Вот и будут нам глотку грызть на смех верхушке Цитадели. Вся элита приедет, станут хохотать, время от времени стрелять по нам, это тоже правилами не запрещено. Мест, чтобы укрыться, там нет, полузатопленная техника не в счет. Оружие — будет: палки, бутылки, отвертки — все дерьмо, которое скинут, может спасти тебе жизнь. Вот такая история… И это — первый этап.

— Знаешь, Денис, — почесал я голову, — что-то Цитадель облажалась: пара десятков голодных собак не самое страшное испытание. Если найдется хоть что-то колющее и режущее, шанс отбиться есть. Соберем группу, человек десять, будем держать круговую оборону. Тем более, я так понял, можно взбираться на технику, делать перерывы.

— С чего ты взял, что их будет пара десятков и это будут простые собаки? — удивился Денис.

— Ну нас же не сразу кинут всех, места на арене не хватит, — пожал плечами я. — А про пару десятков… по-моему, ты говорил, нет?

— Нет, — помотал головой Денис. — Нас будет тридцать три, а выпустят сто волков. Они волков собачками называют, ты не знал?

«Синий» отряд отбивался довольно долго. Они не стали разбиваться на группы и старались держаться вместе. Я из клетки поражался их слаженным действиям. Тридцать три богатыря, по-другому не назовешь, голодные, раненые, они дрались за свою жизнь до конца. В ход шло все небогатое вооружение, что «дельцы» им презрительно кинули перед боем. Стеклянные бутылки они превратили в оскаленные острыми «лепестками» опасные «розочки», которыми полосовали морды одуревших от ярости волков, длинными палками били их по клыкам, порой удавалось пускать в ход ножи. Самым главным орудием защиты «синего» отряда было несколько полицейских щитов, которыми отчаянные бойцы просто отбрасывали бешеных зверей.

Стадион ревел и бесновался от дикого зрелища. По щиколотку в грязной воде, чумазые и бесконечно уставшие, три десятка человек изо всей силы боролись за свою жизнь, а тысячи «дельцов» Цитадели делали ставки и заключали пари. Когда до спасительной пирамиды оставалось метров двадцать, вдруг со стороны ложи Верховного Правителя Цитадели раздались выстрелы. Несколько человек в дорогих костюмах начали стрельбу из охотничьих ружей по мужественным бойцам. После трех или четырех залпов карабинов единый круг обороны был прорван; волки, почуявшие слабину, набросились серой лавиной на ошеломленных людей. Половина отважного отряда была растерзана буквально за несколько мгновений, обезумевшие от крови волки бросались на парней — впятером или вчетвером на одного. Сбитые кричали дико, потом крик переходил в хрип. Я видел, как один из парней в синей форме, потеряв от отчаяния голову, бросил свой щит и попытался добежать до пирамиды. Но, сделав всего пять или шесть шагов, он упал — его сбил свой же товарищ: просто отпихнул посильнее в сторону, а сам устремился вперед. Люди, только что дравшиеся бок о бок, вмиг стали непримиримыми врагами. Бой закончился, оставалась только борьба за жизнь. Отпихивая раненых и беспомощных, наиболее сильные неслись к пирамиде. Некоторые смогли добежать, остальные лежали в грязи окровавленными кусками мяса.

Изодранные, покрытые кровью, полуживые от ран и страха, выжившие бойцы в синих комбинезонах (всего пять!), поджав ноги, сидели на широкой безопасной площадке. Волки покружили возле, но потом, видимо, поняв, что им эту добычу не достать, вернулись к общей трапезе из двадцати восьми тел.

Я молча смотрел на кричащий и орущий стадион. Волкам не дали насытиться: служители на специальных вездеходах быстро прогнали волков в загон. Потом несколько десятков мортусов в черной форме забросили в грузовые отсеки вездеходов то, что осталось от отчаянных бойцов «синего» отряда. Через несколько минут «топь» была готова к новой игре смерти.

Стоящий рядом Денис тихо проговорил:

— Хорошо держались. Если бы не залпы с ложи, то почти все дошли бы. Они же только вначале троих потеряли, и то потому, что те от отряда отделились.

— Денис, я тебе говорил, что боюсь собак? — хмуро усмехнулся я.

— Не зря все-таки тебя «дельцы» Шутником прозвали, — так же хмуро отозвался Щербаков. — Только юмор у тебя не очень. Какой-то скорбный, что ли. Сейчас «красных» бросят, они новых волков выпустят, мы третьими идем.

— Три сотни зверей! Как же они их содержат? Игры-то не столь уж и часты.

— Тебя только это заботит? — саркастически поинтересовался Денис. — Поделись лучше, что нам делать?

— Не знаю, — покачал головой я. — Даже если дойдем, как «синие», все равно в самом конце расстреляют.

— Да уж. — Денис сел на бетонный пол клетки, в которой был заперт наш «белый» отряд, и закрыл глаза. Немного помолчав, он как-то по-детски вздохнул: — Мамочки, жить-то как хочется.

Я уселся рядом и хмуро стал наблюдать за выходом на топь «красного» отряда. Вдруг стоявший рядом со мной раб бросился к решетке и стал кричать:

— Выпустите меня! Я хочу в штрафники! Только выпустите! Не надо на арену! Пожалуйста! Я работать буду! Только не на арену.

Сидящий безмолвно «делец»-охранник поднялся и с совершенно безразличным выражением лица пустил пулю кричащему в ногу. Парень завыл и упал на бетон, а делец, понаблюдав минуту за его страданиями, равнодушно сказал:

— Еще раз рот откроешь — яйца отстрелю.

Я посмотрел на стонавшего парня и невольно подумал, что он точно не жилец. Мы все воняем этим диким запахом, привлекающим волков, только вот от него еще и кровь. Его сразу растерзают, шансов практически нет. Да и никуда он не убежит от волков с простреленной ногой. В первую же секунду свои вытолкнут вперед, чтобы время выиграть, и рванут к спасительной пирамиде. Он будет кричать о помощи, а к нему будут приближаться уже почуявшие запах крови волки.