Всего лишь за несколько дней до этих событий германский министр, вопреки многочисленным сообщениям, докладывал Гитлеру из Бухареста, что предостережения вермахта и германской разведки о румынском заговоре абсолютно беспочвенны. Через короткое время он застрелился в осажденном здании германского посольства в Бухаресте.

Капитуляция не принесла мира румынским солдатам. Им вновь пришлось маршировать на восток, на этот раз без оружия – армия без будущего. Полтора миллиона румын сделались рабами большевиков, многие офицеры были арестованы и расстреляны, началась коммунистическая охота на ведьм.

Румынский король Михай, московская марионетка, передал своих граждан в распоряжение советской мясорубки; жаждавшие мира румыны были в принудительном порядке включены в дивизию имени Тудора Владимиреску и брошены под пули защищавшихся германских подразделений, где и были истреблены, подобно стаду овец. (Автор путает либо привирает. Дивизия «Тудор Владимиреску» была организована на территории СССР из пленных румын в октябре 1943 г. А после событий конца августа 1944 г. войну на стороне СССР продолжили целых две румынские армии – 1-я и 4-я. – Ред.)

С капитуляцией Румынии всякое сопротивление частям Красной армии в Добрудже и Валахии прекратилось (только за две недели боев, с 20 августа по 3 сентября 1944 г., немцы в Румынии потеряли 256 тыс. убитыми и пленными. – Ред.), и два моторизованных корпуса противника вторглись (не встречая сопротивления. – Ред.) в Болгарию – страну, с которой Россия не находилась в состоянии войны. (Болгария была союзницей Германии, с ее территории весной 1941 г. немцы наступали на Югославию и Грецию, в 1941–1944 гг. действовали против СССР немецкие боевые корабли и подлодки; 5 сентября СССР объявил Болгарии войну, и только 8 сентября войска 3-го Украинского фронта, преследуя остатки разбитых немецких частей, вступили, не встретив никакого сопротивления, на территорию страны, где вспыхнуло восстание в ночь с 8 на 9 сентября, приведшее к власти в Софии Отечественный фронт; 15 сентября в Софию, по согласию новой власти, вошли советские войска. – Ред.) Во главе правительства Болгарии встал К. Георгиев. Регенты и прежнее правительство были арестованы. Первой жертвой переворота стала армия. Большинство офицеров были расстреляны, как «фашисты», или покончили жизнь самоубийством.

Все было готово к вторжению в пушту (степи Венгрии, сходные с южнорусскими степями, слово славянского происхождения – до начала X в. здесь жили славяне, уничтоженные или ассимилированные после 906–907 гг. кочевыми венграми, пришедшими с востока. – Ред.).

В этот период, когда исход войны был уже предрешен и уже ничто не могло спасти нас, кроме чуда, великого германского чуда, в которое продолжали истово верить и о котором молились многие миллионы немцев. Этот массовый психоз искусственно подогревался путем распространения таинственных намеков и слухов.

«Фюрер еще задаст перцу русским, черт возьми!.. Он мог бы уничтожить весь мир, если бы захотел… Он просто выжидает подходящий момент… Наше время придет, вот увидите».

Подобные рассуждения я слышал постоянно как от солдат, так и от офицеров. Причем свое мнение они выражали вполне искренне. От моих сомнений на этот счет просто отмахивались.

Люди верили в чудо, потому что хотелось верить и потому что страшно было думать о последствиях поражения. Они искали спасения в мире фантазий, ибо реальность внушала ужас. Часто я чувствовал себя в обществе сплошных идиотов и героев. Даже в абсолютно безнадежных ситуациях эта вера в предстоящее чудо побуждала совершать наших солдат такие геройские поступки, каких не знала история войн.

Волна этой веры в секретное оружие становилась порой настолько мощной, что подхватывала и увлекала за собой даже наиболее критически и реалистически думавших немцев. Мы одурманивали себя несбыточными надеждами и грезили, но когда дурман рассеивался и мы вновь приходили в себя, то фантазии и мечты быстро исчезали, оставляя после себя лишь горькое похмелье. Я завидовал людям, способным убаюкивать себя ложной верой.

Идти к своей неотвратимой гибели с открытыми глазами очень тяжело.

С 22 июня 1941 г. Гитлер, имея 121 дивизию и 3000 танков (немцы и их союзники на 22 июня сосредоточили против СССР 190 дивизий (имевшиеся бригады пересчитаны по численности в эквивалентное количество дивизий), всего 5,5 млн человек, 4300 танков и штурмовых орудий. – Ред.), молниеносным ударом сокрушил оборону русских из 155 дивизий (на территории западных приграничных округов имелось 170 дивизий, всего 2,7 млн человек, много танков (12 378), но из них лишь 508 KB и 967 Т-34. – Ред.) и практически уничтожил всю вражескую бронетехнику. Его план был смелым, граничащим с авантюрой, но именно эта смелость, а также новизна его тактики и конечно же беспримерная отвага германских доблестных войск почти обеспечили ему победу уже на первых порах.

На фоне гитлеровской стратегии генералы Сталина выглядели опереточными солдатиками (а как, интересно, выглядели немцы и румыны в Ясско-Кишиневской операции 20–29 августа 1944 г., потеряв только убитыми и пленными около 400 тыс. человек, тогда как Красная армия – 13 тыс. человек? – Ред.): никто из них не смог справиться с задачей отражения атаки Гитлера (в конце концов, сражаясь насмерть, отразили и сломили. – Ред.). Иначе не объяснить тот неоспоримый факт, что, несмотря на яростное сопротивление рядовых красноармейцев, часто стоявших насмерть, генералу Клейсту с 600 танками удалось наголову разбить 2500 танков маршала Буденного. (Имеются в виду разрозненные, под ударами захватившей господство в воздухе германской авиации, контрудары механизированных корпусов Юго-Западного фронта 23–29 июня – 4, 8, 9, 15, 19 и 22-го, терявших, как правило, половину танков еще на подходах – под ударами авиации и из-за поломок. Но они тем не менее поставили немцев в тяжелое положение. Выручила авиация. – Ред.)

И в этот момент блестящей победы германского оружия, вершины немецкого военного искусства, Гитлер совершил две роковые ошибки, повлиявшие на дальнейший ход войны. Во-первых, вместо того, чтобы, как предлагал гений ведения танковых сражений генерал Гудериан, немедленно бросить все силы на захват Москвы – этого сердца большевизма, Гитлер последовал совету своих старомодных генералов, которые, напуганные лежащими перед ними бескрайними просторами России и помня постигшую Наполеона участь, хотели сначала окружить и уничтожить вражеские войска (на юге. – Ред.), обеспечивая себе тем самым безопасные фланги.

Это лишь свидетельствует об их незнании новой формы ведения войны – войны тотальной с ее партизанскими отрядами и полной мобилизацией всех ресурсов народа; еще меньше они, эти генералы, понимали подход Гитлера к концепции нации. Между тем фюрер давно пытался заменить понятие «нация» идеей расы, которая при всем желании делала невозможным включение славянских и еще более – тюркских народов Советского Союза в Третий рейх Гитлера. Поэтому война против большевизма с самого начала была обречена превратиться в войну против русского народа. Все фатальные ошибки, совершенные Германией в обращении с народами России (массовые казни, депортации, жестокое правление), – прямое следствие теории Гитлера о превосходстве нордической расы. (К нордической расе немцы относили прежде всего себя и другие германские народы (хотя признавали, что над «экстерьером» многих немцев еще надо поработать лет сто, улучшая генотип – поощряя размножение лучших представителей нордической расы, вроде эсэсовцев). Не отрицая общее индоевропейское происхождение германцев и славян, немцы считали, что нордический тип сохранился примерно у четверти русских, которых и следовало онемечить (как в свое время, в XII–XVII вв., полабских славян – среди прусского офицерства и генералитета очень много фамилий славянского корня). Остальных – выселить в Сибирь либо постепенно, лет за сто, свести на нет следующими методами: