В этот миг двери распахнулись, и в зал вступил Элленшоу, демонстративно приподняв стопку бумаг и несколько компакт-дисков, держа все это обеими руками. И кивнул Питу в знак того, что располагает новостями.

Пит в ответ кивнул Элленшоу, а тот по очереди передал несколько дисков технику, обслуживающему аудиовизуальную аппаратуру, и включил главный голографический аппарат. Проектор использовал систему микрораспылителей тумана в потолке, чтобы создать трехмерный эффект без нужды в экране, и четыре проектора озарили водяной туман с четырех сторон, обеспечивая голографический эффект.

— Нуте-с, вот у нас картинка из ячейки 298907, законсервированной для последующих исследований 9 октября 1983 года. Это архивная запись из ячейки до пожара. У нас есть подробные картинки и списки всего обнаруженного на этой субмарине. Доктор Голдинг поручил мне задачу разгрести бардак в ячейке, пока технари были заняты укреплением пострадавших уровней. У меня возникла довольно причудливая фантастическая теория касательно субмарины и ее происхождения, которую я хотел бы представить, что, впрочем, с моей стороны не в диковинку.

Человек с седыми всклокоченными волосами обвел взглядом сидящих за длинным столом. Его белый халат был перепачкан и запятнан грязной водой, заполнившей хранилище, а одна штанина была закатана почти до правого колена. Он улыбнулся и поднял свои серповидные очки на лоб, в буйные космы.

— Как вам, возможно, известно, мы немало дискутировали в прошлом об этом странном судне и его происхождении. Будучи таким старым, скажем так, оно просто-таки напрашивалось на сумасшедшие домыслы, скажу я вам. И номером один среди большинства гипотез — а ведь все знают, что я сторонник упомянутой гипотезы, — та, что на написание романа «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна вдохновил вот сей самый артефакт. И предположение, что это просто совпадение, настолько притянуто за уши, что явно не проходит. Однако в данный момент важно не это. А важнейшую роль играет вопрос, почему современный умалишенный хочет уничтожить штуковину лет ста пятидесяти от роду и вроде бы никому ровным счетом ничем не угрожающую?

Элленшоу кивнул моряку-лаборанту, и тот сменил голографический кадр.

— Спасибо, Смитти. Как видите, это ячейка в нынешнем виде: все выгорело, большинство предметов не поддаются опознанию. — Профессор взял свой блокнот, подошел к микротуману и указал на предметы, лежащие на полу: — Батареи обуглились и почти неузнаваемы, превратились в крупные комья прорезиненной грязи из-за внутренней теплопродукции высохшей в них кислоты. Верно? — Он оглядел конференц-зал, но за пеленой тумана не увидел ни одного лица.

— Профессор Элленшоу, вы не могли бы побыстрее? — теряя терпение, попросил Пит.

— Хорошо, ну, мы прочесали обломки и девять часов просматривали все это хозяйство под микроскопом. — Ссутулившись, он в отчаянии вскинул руки: — Ни черта, ни одной завалящей зацепочки. Мы не знали, почему уничтожить эту штуковину настолько важно. Мы были в тупике.

Пит буровил его нетерпеливым взглядом.

— Но это не был тупик. — Профессор снова указал на аккумуляторные батареи: — Это то, что мы называем композитным материалом, состоящим в основном из каучука и графита. Во времена, когда, по нашему мнению, построена субмарина, натуральный каучук использовался повсеместно, а вот графит — нет. Это простое вещество на базе углерода, которое мы некогда использовали в карандашах, а сегодня используем в качестве электродов батарей. Мы знаем, что для постройки системы батарей, применявшейся на «Левиафане», потребовалось более тонны этого композитного материала. — Он улыбнулся. — С помощью «Европы» я смог отследить крупную партию графита и даже более крупную партию каучука с малайской плантации в 1837 году, закупленную через технический факультет университета Осло. На это ушло несколько часов, но «Европа» в конце концов откопала имя профессора, причастного к этому, — Франсис Н. Эрталль.

— Ладно, и куда это нас ведет? — осведомился Пит.

— Наш славный профессор не был, что называется, нормальным инженером; он был богат сверх всякой меры и университетскими лабораториями пользовался только из соображений безопасности. Его основной технической специализацией было судостроение, а сверх того, у него имелись ученые степени по биологии.

Пит замолк, усваивая эти сведения. Надув губы, он рассматривал голограмму, продолжая недоумевать все по тому же поводу: зачем кому-то понадобилось уничтожать ячейку ради сокрытия личности стопятидесятилетнего профессора?

— «Европа» это проверила? — спросила Лиз Патрик из технического отдела.

— Несомненно. Я уже передал результаты своего запроса доктору Роббинсу для дальнейших исследований.

— Еще что-нибудь есть, Чарли?

— Еще одно. Мы нашли в документах кое-что вызывавшее интерес лишь после выяснения места назначения этих больших партий. Морские желуди, обнаруженные на корпусе субмарины в 1967 году, представляли смесь видов ракообразных. Однако большинство из них родом из окрестностей южной цепочки Марианских островов, в частности Гуама. Cirripedia acrothoracica — новый вид усоногих раков, открытый лишь недавно, свойственный только этому району и этим островам.

Лаборант вновь сменил картинку по кивку Элленшоу. На голограмме появилась карта юга Тихого океана. Элленшоу снова ступил в облако тумана, извлек из нагрудного кармана лазерную указку и нацелил ее на Папуа — Новую Гвинею.

— Итак, мне дали отчет по водорослям чуть раньше, и если меня проинформировали правильно, эти водоросли, использованные для производства одежды плохих ребят, взяты отсюда, верно?

Джек внимательно вглядывался в карту, понимая, куда клонит Элленшоу. В ответ на вопрос Чарли Пит Голдинг кивнул.

Тогда Элленшоу провел лазерным лучиком от Новой Гвинеи на север к Гуаму, а затем резко к югу, к южной цепи тех же островов. Фигура сложилась в продолговатый треугольник.

— Осмелюсь сказать, предположение смелое, но как раз в этом криптокоманда и знает толк — в умении делать глупые ставки на проигранные дела.

— Погодите, а третья-то вершина что означает? — вставил Пит.

— Остров на южной оконечности Марианского архипелага принадлежал очень богатому семейству из Норвегии — Эрталлям.

— Вы говорите, что люди, которых мы ищем — или, по крайней мере, их предок, — частенько навещали этот регион? — уточнил Пит, снимая очки.

— Нет, я говорю, что это, более чем вероятно, и есть их логово — а точнее, было их логовом. Вдобавок вы можете спросить, как могло подобное судно бороздить воды в шестидесятых годах девятнадцатого века и обнаруживать себя более часто. Так ему и не приходилось — по крайней мере, в морях с оживленным судоходством близ индустриализованных наций. Ему пришлось бы базироваться в регионе, где суда практически не ходят, и есть ли для этого место лучше Марианского архипелага?

— Док, по-моему, вы в чем-то правы. Нутром чую, все сказанное вами не лишено смысла… в вашей, как всегда, чудной интерпретации фактов. Во всяком случае, документальные свидетельства дают нам хотя бы отправную точку.