И это подействовало!

Когда они допели и доели, баба Тоня сама предлагает:

– Ну и куда вы в такую слякоть потащитесь, Маш? Что вы в этом Видном забыли на ночь глядя? Пусть молодые едут, а вы у меня оставайтесь, завтра на башню посмотрим, на монорельсе покатаемся, ВДНХ опять же!

Димкина мама сразу вспоминает, что она на ВДНХ со школы не была, и соглашается в баб-Тониной квартире остаться. Димка, когда это услышал, то сразу начал подушки с кровати швырять. А Полина в коридоре так прыгала, что опять обрушила вешалку со всеми пальто. Мама на них посмотрела и фыркнула:

– Пожар в дурдоме во время наводнения! – и тоже швырнула в Димку подушкой.

Димка лег на Полинину верхнюю кровать и почти сразу спросил, почему на стене фотография Толика приклеена. Полина объяснила:

– Это мой друг.

– Вы в одном классе вместе или в одном дворе?

Полина хочет сказать, что Толик – из другого времени. И даже его позвать хочет, но Димка не дослушивает. Начинает рассказывать, что у них в доме его лучший друг живет. И какой он крутой, и как всех врагов победить умеет. Полина думает, что, наверное, этот Димкин друг – как ее Толик, но не перебивает. Димка очень интересно врет. То есть делится тайной.

Утром они выходят во двор, и Димка опять начинает с ней ссориться. Потому что ему в зайцев играть надоело, он в монстров хочет. А Полина – не хочет.

– Польк, ну вот чего твои зайцы только морковь собирают и на драконе катаются? Они сражаться должны и воевать.

– У них врагов нету.

– А с доххантерами твоими?

– Правильно говорит не «дох», а «дог».

– А вот фиг. «Дох» лучше. Потому что они все сдохнут, – очень серьезно говорит Димка.

– У зайцев там нет догхантеров. У них вообще страна очень счастливая.

– Тогда пускай зайцы в наш мир попадут и здесь всех догхантеров замочат. Я у них самым главным буду!

Полина не знает точно, придут сегодня догхантеры к ним во двор или нет. Но Димка решает сделать засаду. Сперва он на самый верх лазилки забирается, на крышу башни-горки. Ему оттуда весь двор видно. Но и самого Димку тоже видно хорошо. Ему одна малышовая мама кричит, что он свалится и все себе переломает. Она так громко Димку воспитывает, что любой догхантер внимание сразу обратит, если что.

Полина предлагает на гаражи залезть. Димка залезет, а она будет ходить внизу и делать вид, что просто гуляет. Но у гаражей стена гладкая, по ней не вскарабкаешься. Димка хоть и младше, а выше. И тяжелее. Полина его даже поднять не смогла. Приходится на березу засесть. То есть – залезть. Тоже одному Димке. У Полины не получилось. Там ствол шершавый, корябается.

Береза какая-то не очень надежная. Скрипит. И у нее в развилке место только для одного шпиона найдется. Хотя Димка забыл, что он шпион, и кричал, что он снайпер по прозвищу Кукушка из одного крутяцкого фильма. Полина в развилку березы немного разными палками пошвыряла, а потом они дальше в засаду стали играть.

Димка только начал ругаться, что у них нет бинокля ночного видения, как у нормальных шпионов, как вдруг Полину кто-то за капюшон как дернет!

Она сперва решила, что это враги.

А там Ленка Песочникова в розовой шапке и с розовым рюкзаком:

– Поль, а у тебя каникулы, да? А ты чего мне в блоге не ответила, я тебе там смайлик поставила?

Полина эти блоги уже три дня не открывает. Или четыре. В общем, как Димка приехал.

– Девочка, пожалуйста, отойди отсюда, ты нам мешаешь!

У Димки такой голос вежливый, будто он с учительницей разговаривает. Или с врагом, прежде чем его убить.

– Я не девочка, я Лена. Поль, пошли в феечек играть, а мальчик пусть сидит на своем дереве.

Полина пожимает плечами. Если бы Димка ей скомандовал и сказал, что сам посидит в засаде, – это одно. А так уходить нечестно.

– Я не могу, – говорит она. Димка повторяет:

– Она не может! У нас дело важное!

Песочникова улыбается так, как будто ей на ухо тайну шепнули.

– Мальчик, а тебе сколько лет? Мне девять.

– А мне десять, – хмуро говорит Димка.

– Поль, это правда? По-моему, мальчик врет.

– Правда, – кивает Полина.

Вообще-то Димке восемь только через месяц будет, но сейчас ему десять. Может, у них игра такая с Димкой. И он по игре ее старше! Вот!

– Мальчик, а ты в каком классе учишься? Я во втором «А», – прищуривается Ленка.

– А я в первом «А», – отзывается Димка и приоткрывает рот от изумления. Хитрая Песочникова его поймала!

– А вот и врешь! Если тебе десять лет, ты в четвертом должен учиться! Мальчик, ты нам все наврал!

– Это не мальчик. Это мой брат. И он не врал, это мы играли так!

– Ага, я Полькин брат!

– Ты опять врешь!

– Можешь у бабы Тони спросить! – спохватывается Полина. – Моя сестра на его брате поженилась, и поэтому мы теперь тоже брат и сестра.

– А я думала, что вы теперь муж и жена, – Песочникова морщит нос.

– Дура ты! – быстро говорит Димка, пока Полина решает – расплакаться или еще рано.

– А вас все равно по-другому называть надо, я сейчас у мамы спрошу!

Песочникова бежит к стадионным скамейкам, где ее мама сидит. Розовый Ленкин ранец гремит и еще мигает огоньками.

– Дим, а давай мы всегда будем играть, что тебе десять? – Полина не знает, чего еще сказать. И она не знает, кто прав – Димка или Ленка.

– Отстань ты! – Димка дергается на дереве и с него почти падает: – Польк! Я его выследил! Смотри! Он прямо сыплет! Никого не боится! Из ведра сыплет!

Димка так руками размахивает, что непонятно, куда смотреть! Но Полина догадалась по слову «ведро». Это как в маминой игре про слова. Смотришь вокруг и находишь нужное.

С ее места только одно ведро видно.

Красное детское пластмассовое. Оно у дворника в руках. У того самого, который Али-Баба. Дворник стоит у куста, где обычно птиц кормят и собак бездомных. Туда приносят куски хлеба или суп, который наливают в старые миски. Можно еще вчерашнюю вермишель принести и положить в крышку от торта. И вот сейчас дворник кидает поверх всего этого желтые страшные крошки. Те, которыми он тротуар посыпает! Это ядовитые крошки, у Полины от них сапоги пожелтели, а у папы – колеса машины. А у тети Маши, Димкиной мамы, тоже сапоги и еще пальто, потому что ее обрызгали, она сегодня рассказывала и ругалась. Это опасные крошки! А дворник их – в собачью еду!

– Ну чего? – Димка мрачно смотрит вниз. – Кто говорил, что мы ни фига не поймаем?