— Что ж, таковы реалии войны.

Катон понял, что такая линия разговора бесполезна, и решил сменить тактику. Задумчиво кивнул, прежде чем ответить.

— Мне кое-что пришло в голову, командир.

— Что же?

— Я понимаю ваше благоразумие по части того, что не следует преждевременно начинать боевые действия, а вот другие люди, находящиеся вдали отсюда, могут и не понять этого.

— Лишь потому, что не знают всех обстоятельств, — возразил Аврелий.

— Да, командир. Но это не помешает им обсуждать ситуацию. Больше всего я опасаюсь, что губернатор Петроний прислушается к их словам и озаботится тем, что в вашем бездействии могут обвинить его. Когда ваше послание доставят ему, боюсь, губернатор встревожится оттого, что боевые действия не могут быть завершены быстро и решительно. Что, если губернатор решит, что обстоятельства вынуждают его заменить вас менее рассудительным командиром? Горячим, который опрометчиво поведет армию в бой, не задумываясь?

Аврелий внимательно поглядел на Катона.

— Это приведет к катастрофе. Я понял, о чем ты говоришь. В Александрии нет недостатка в амбициозных людях, смотрящих на меня с завистью теперь, когда судьба поставила меня во главе армии. — Он кивнул. — Такие, как этот бандит Деций Фульвий. Он всегда свысока смотрел на меня. Сама мысль о том, что этого дурака поставят вести войну во главе армии, просто пугает.

— Да, командир. Ваш долг — сделать так, чтобы губернатор не имел повода послать такого человека командовать армией.

Катон благоразумно промолчал о том, что Фульвий, скорее всего, все еще находился с войсками на Крите.

— Да… да, это мой долг, — согласился Аврелий. — Проклятье, мне вообще не следовало посылать этот запрос. Но уже поздно.

Закрыв глаза, он принялся подсчитывать.

— Послание придет еще через пару дней, не раньше. Возможно, у губернатора уйдет день на то, чтобы принять решение. Еще пять дней на то, чтобы доставили его ответ. — Он моргнул. — Надо действовать быстро. Армия должна выступить раньше, чем ответное послание губернатора доставят в Диосполис. У нас семь дней. Надо обсудить это со штабом…

Командир помолчал, а затем снова поглядел на Катона.

— Прошу прощения. Мы говорили о вопросах тренировки легионеров вроде бы.

— Так точно. Это касается офицеров, возглавляющих некоторые когорты. Они не участвуют в тренировках своих частей.

— И это правильно. У них есть и другие дела. Я выдал им разрешение.

— Они сообщили об этом. Однако, когда начнутся боевые действия, каждый легионер и каждый офицер должны будут совершать дневные переходы, не отставая. Мы не можем позволить себе, командир, чтобы отдельные люди замедляли движение армии. В том числе и офицеры. Как вы только что заметили, легион в самом скором времени должен выступить в поход и нанести решительный удар. Вам не следует позволять нетренированным и слабым офицерам мешать вам.

— Ты прав, — тихо ответил Аврелий. — Они должны тоже готовиться к боевым действиям. Должны тренироваться вместе со своими легионерами. Я больше не позволю им отлынивать от тренировок. Это понятно, трибун? Все офицеры должны участвовать.

Катон кивнул.

— Что-то еще?

— Нет, командир, это всё.

Аврелий внимательно поглядел на него, прежде чем заговорить.

— Благодарю тебя, трибун Катон. Ты оказался самым полезным из моих офицеров. В тебе есть что-то, чего не увидишь с первого взгляда.

Было очевидно, что разговор окончен, и Катон наклонил голову и развернулся, чтобы уйти от легата. И лишь выйдя в колоннаду, где все еще сидели за работой несколько писцов, он позволил себе удовлетворенно улыбнуться.

Туманное рассветное небо светлело, когда легионеры и их офицеры появились из ворот храмового комплекса и выстроились в колонны. Сзади стояла небольшая колонна телег, на которых поедут те, кто не выдержит марш-броска. Макрон и Катон были в полном доспехе и с походным снаряжением, полученным со складов легиона, взяв из собственного лишь шлемы с гребнями, соответствующие их званиям. Прошло немало времени с тех пор, как они участвовали в тренировочных марш-бросках. Катон вспомнил советы, которые давали ему более опытные легионеры, когда он был новобранцем. Положил в калиги полосы шерстяной ткани. Завернул плащ на плече, чтобы походный шест меньше давил. Щит, миски и мешок с вещами были укреплены на вилке на конце шеста. На другое плечо он положил дротик. Еще из снаряжения были полная фляга и бурдюк с водой. Катон слегка походил вперед-назад, чтобы все улеглось на свои места, и встал во главе колонны вместе с Макроном.

Несколько офицеров уже были на месте. Полные и пожилые с кислыми лицами глядели на Макрона, в то время как их более профессиональные соратники даже не скрывали насмешек над предстоящими неудобствами.

— Какая радостная толпа, а? — ухмыльнувшись, сказал Макрон. — Посмотрим, каковы они будут после первых пяти миль.

— Забудь, — тихо ответил Катон. — Лучше побеспокойся обо мне. Если я не выдержу, главная цель всей этой тренировки не будет достигнута.

— Выдержишь. Я уже говорил, ты твердый, как старая калига; так оно и есть, благодаря всему тому, чему я тебя научил.

— Не хотел бы тебя разочаровать.

— А я не хотел бы долбить тебя по спине посохом из лозы, если ты начнешь колебаться, — ответил Макрон, поглядев на короткий плетеный жезл центуриона, который был у него вместо дротика, — такой же, как у остальных инструкторов по строевой подготовке, которым предстояло сопровождать колонну. — Вы так приказали, командир. Никакого особого отношения к офицерам.

Катон кивнул.

— Хотя в моем случае можешь стучать не с оттягом.

— Ага, если я сделаю это для тебя, то буду вынужден поступать так же и с этими толстыми мордами… Вон, стоят, — ответил Макрон, показывая на занимающих места в строю офицеров. — Что до лентяев… где Хамед?

Катон обернулся и поглядел в сторону храма.

— Вон он.

Жрец быстро подошел к ним и остановился, нервно улыбаясь.

— Вы, римляне, всегда маршируете, нагруженные, как мулы, командир? — спросил он.

— Молчи, когда тебя не спрашивают, — резко ответил Макрон. — Ты в армии, парень. Пока все это не кончится, забудь, что ты жрец.

Хамеда тоже нагрузили по полной, и Макрон оглядел его, убеждаясь, что все на месте и хорошо подогнано.

— Неплохо, — проворчал он. — Доспех сидит отлично. Тебе помогли его надеть?

Хамед на мгновение задумался, прежде чем кивнуть и ответить.

— Да, командир. Один из армейских писцов показал.