Королевская семья давно должна была понять, что трафарения — заболевание гордое. И покуда оба родителя не захотят стать частью королевской семьи, ген не сработает. И если первых разносящих маркеров мужчин можно понять — они просто этого не знали, то последующие поколения должны знать. Но нет, не признают. Не признают и до сих пор. Хотя выработали правило, которое следует ровно из гордой природы заболевания: если в семье два маркера и первый не желает присоединиться к королевской семье, его влияние на младшего нужно ограничить, а лучше — исключить вообще.

Остался третий кусок, но я уже все понял. Я понял все, и мне оставалось только прочитать. Я знал, что Лиля выделила всего одну строку. Строку, из которой следует все.

Трафарения — умная болезнь. Я и ты тому подтверждение.

* * *

Как я и предполагал, в России я был в розыске. Однако до моего приезда в Москву приехали мои адвокаты, которым Светлана и в подметки не годилась. Они знали правду и знали, что нужно делать.

У фирмы, которую мне помогла найти Натали, было российское представительство с адвокатами, которые имели право действовать на территории России. Эти люди отстранили Светлану от моего дела и сами занялись процессом.

Мне не разрешали приезжать в Москву, пока присутствовала угроза моего ареста. Каждый день мне на почту приходили отчеты юридической фирмы, в которых содержались описания действий по моей реабилитации.

У следствия не было оснований для моего ареста ни по одному из обвинений. Все, что касалось выдвинутых «Бурлеском» обвинений, было надуманным и не имело под собой ни единой действительной улики. Оснований сомневаться в действительности постановлений суда об аресте было множество, и мои новые адвокаты добились скорейшего пересмотра всех постановлений. В сухом остатке «Бурлеск» обвинял меня в сговоре с агентом с целью причинить ущерб изданию, вроде как ни я, ни мой агент не собирались исполнять договор на тех условиях, которые Алекс подписал от моего имени.

Пока ведется предварительное расследование, я гарантировал следствию, что не покину территории Российской Федерации, иными словами, дал «подписку о невыезде», которую нарушил, что влечет серьезную ответственность. Но мои новые адвокаты сказали, что первое обвинение не имеет под собой оснований, а второе они решат очень быстро. Где-то в середине мая ко мне приехал адвокат, который расставил по полочкам все и рассказал, как мы будем действовать.

Это был серьезный дядька средних лет по фамилии Чармильтон, он говорил на прекрасном русском языке, но был британец, очевидно. Благородный, вежливый до невозможности, он приехал не с пустыми руками, а с корзиночкой цветов для Лили и бутылкой шотландского виски для меня. Его фирме я плачу по четыреста долларов в сутки абонентского обслуживания, и около трех тысяч в сутки набегает за фактические действия и представительские расходы (все до цента расписано в ежедневном отчете с приложением подтверждающих документов). Но тем не менее он посчитал необходимым произвести хорошее впечатление на своего клиента.

— Стоит начать с того, что ваш прежний адвокат отстранена от вашего дела и, судя по всему, вскоре закончит адвокатскую практику вовсе.

— Вы лишили Светлану адвокатской практики? — удивился я.

— Ну что вы! Нам это не под силу, такое решение принимает коллегия адвокатов, которая выдала ей удостоверение. Но, видите ли, Светлана вздумала мешать нам делать свою работу. Мои коллеги первым делом встретились с ней и попросили передать все документы. Новая доверенность ее не устроила, она пригрозила уничтожить документы и сообщила следствию, что вы скрываетесь. До этого момента вы считались без вести пропавшим. Мы посчитали, что ее поведение не отвечает принципам этики, и на всякий случай проверили девушку. Обнаружилась связь Светланы и Королевства. Более того, со своего личного телефона Светлана общалась с Анной-Марией и Вальдемаром и, вполне возможно, докладывала им о том, как ваши дела, а может быть, и получала какие-то распоряжения. Мы предложили Светлане самоустраниться, однако она повела себя строптиво, и мы были вынуждены передать свои подозрения в адвокатскую коллегию. Мы будем следить за развитием событий, но уже знаем, что Светлана отказалась предоставить распечатку своих личных звонков по запросу коллегии.

Для меня эта новость стала шоком. Столько времени я доверял Светлане, рассчитывал, что там, в России, она держит оборону, не дает полоскать в помоях мое имя, а на самом деле она играла сразу на всех фронтах. Не удивлюсь, что она докладывала следователю обо всем, о чем докладывать было не нужно.

— То, как сильно она защищается, делает ей честь. Ей просто стыдно, и она старается хотя бы в глазах других сохранить лицо, но, увы, вряд ли у нее это получится.

Адвокат достал какие-то бумаги, но я сразу дал понять, что не хочу ничего читать. Однако документы взяла Лиля и углубилась в чтение. Мистер Чармильтон продолжил:

— В России у вас четыре ключевые проблемы, Иван. По значимости все одинаковы, поэтому начну с тех, в которых мы уже на верном пути по решению. Ваш предполагаемый арест в связи с нарушением подписки о невыезде. Наша клиентка, Натали Камердинофф, явилась в полицию и призналась, что своими небрежными действиями поставила вашу свободу под угрозу. Она передала послу России в Лондоне ваши страхи и желание найти политическое убежище в Великобритании, она также выразила очень большие сожаления, что не сделала этого раньше. Заявление было подано, однако требуется ваша подпись для документов в суд. Сразу скажу, что нам удалось урегулировать вопрос с обвинениями в адрес Натали Камердинофф, и мы получили предварительное согласие властей на предоставление вам политического убежища. Таким образом, в Лондоне вы находитесь легально, и Российской Федерации известно, где вы. Только поставьте подпись.

Я расписался в документах, предварительно их прочитав. Там было сказано, что в связи с обвинениями от имени главного редактора журнала «Бурлеск» я вынужден скрываться. Поскольку у «Бурлеска» больше ресурсов и возможностей, они давят меня и в суде общей юрисдикции, пытаясь наказать материально, и посылают в полицию различного рода обвинения, которые не имеют под собой реальных оснований, кроме того, я получал угрозы жизни и здоровью, которые остались правоохранительными органами и мои адвокатом не услышаны. На документе уже стояла резолюция «согласовано».

— В соответствии с российским уголовно-процессуальным законодательством замена подписки о невыезде на заключение под стражу должно быть рассмотрено в судебном порядке. Поскольку вы находитесь не в России, так как опасаетесь за свою жизнь и укрылись в политическом убежище, заседание прошло заочно, без вашего присутствия, но в присутствии наших адвокатов. После заявления Светланы, что вы скрываетесь за границей, следствие объявило вас в международный розыск, что позволило провести судебное заседание в ваше отсутствие. Суд отказал следствию в заключении вас под стражу, поскольку не усмотрел в ваших действиях воспрепятствования правосудию. В деле есть ваши показания, новых вопросов у следствия не появилось. Нам удалось доказать, что страну вы покинули легально, опасаясь за свою жизнь. Поскольку время предварительного расследования по заявлению «Бурлеска» прошло, ваши показания в деле присутствуют, однако ничего нового следствию установить не удалось, обвинение не предъявлено и отсутствуют доказательства, что следствие пыталось связаться с вами, и, что важно, срок предварительного расследования не продлялся, производство не приостанавливалось, уголовное дело подлежит закрытию. Сейчас материал об отказе в возбуждении уголовного дела находится в прокуратуре на утверждении, и там дежурят наши юристы, которые сообщат нам, когда прокуратура вынесет решение. По моим данным, это произойдет с минуты на минуту.