Вот так мое прошлое оказалось отмщенным. И спасибо за это я должна сказать провидению и Даниилу. Не думаю, что стремилась именно к такому результату, но после всех судебных тяжб, когда злодеи понесли заслуженное наказание, дышать мне стало как-то свободнее, что ли. И тогда же я узнала, что в тот дом насильник попал случайно – просто задержался после бурной вечеринки. Что никакой он не хозяин и даже не друг хозяина. Стало быть, тогда мне просто крупно не повезло на него нарваться. Он же уже тогда был конченным подонком. В общем, после длительных уговоров Инги я согласилась сотрудничать с тем клиентом.

На этом мне бы хотелось закончить рассказывать вам о грустном, но не получается, потому что еще не все страницы перелистнуты. А так хочется уже поделиться с вами своим счастьем в чистом виде!..

Моя мать умерла ровно через месяц после визита в клинику. Сообщила мне об этом Инга, которой позвонили из хосписа, где все и произошло. Инга же мне сказала, на какой день назначены похороны. Что я тогда почувствовала? Трудно сказать… Что-то щемящее поселилось в душе. Со временем ощущения притупились, но оставили после себя след, который я буду хранить всю свою оставшуюся жизнь. Мать я не любила, но уже давно простила ее за все. И мне очень хотелось не думать о ней плохо.

Я компенсировала хоспису затраты на организацию похорон, но на самом погребении не присутствовала. Даниил только уточнил, окончательное ли мое такое решение? Настаивать ни на чем не стал, и вообще эту тему предпочел обходить молчанием. Инга была на похоронах, а вскоре привезла мне письмо, которое пришло на адрес моего агентства. Письмо было от матери, посмертное, значит. И совсем короткое…

«Настя! Я уже умерла, а мертвым можно говорить то, что никогда не скажет живой. В глубине души я всегда знала, что отношусь к тебе несправедливо жестоко. Думала об этом каждый день и каждый час, когда обижала тебя и старалась отравить тебе жизнь. Твоя мать всегда была настоящей сволочью, отдающей себе в том отчет. И нет этому оправданий. Как и прощения я у тебя не прошу. Но, может быть, тебе хоть чуточку легче станет, если узнаешь, что я тебя любила. Понимаю, что ты сейчас думаешь, что это неправда. Но поверь, и такая любовь существует, когда любишь и делаешь больно. Я очень плохой человек, и если есть ад, то я уже там… Ну а тебе я желаю счастья с человеком, который тебя любит по-настоящему. Кажется, я знаю, кто он. И еще я думаю, что смогла бы любить твоего ребенка, если бы ты разрешила ему иметь такую бабушку. Но это все лирика. Прощай. И не вспоминай меня».

Вот и все – короткое сухое письмо в духе моей матери. Но, прочитав его, я впервые заплакала именно по ней. И я ей поверила, хоть и не поняла ее.

Ну вот и настало время счастья, не считаете? Моего личного счастья, которым я хочу поделиться с вами. Счастья, к которому ты идешь сквозь тернии, но которое потом наполняет твою жизнь и делает ее цельной. Выстраданное и выплаканное у судьбы счастье – именно так оно досталось мне. Только, не подумайте, что я ищу жалости. Ничего подобного! Я просто рассказала вам честно свою историю и чем она завершилась.

Пока я лежала в изоляторе, но не изолированная от внешнего мира, пришли результаты цитогенетического исследования плода. Сообщил мне о них Даниил и сделал это так торжественно, что я не знала, то ли мне впору прослезиться, то ли можно рассмеяться над его нарочитой серьезностью. Но я уже научилась читать по его глазам, и в тот момент в них плескалась радость.

Анализ пуповинной крови моего ребенка не выявил ни одной из часто встречаемых хромосомных аномалий. Никакой синдром кого-то там моему малышу не грозил. И этот было очень хорошим признаком. Однако, он не отменял резус-конфликта. Количество антител в моей крови по-прежнему было выше нормы, но также хорошим фактором являлось то, что они не нарастали, как сообщил мне Даниил. То есть, мне, как и до этого, нужно было регулярно сдавать анализы и следить за титром.

А вот в клинике меня Даниил не оставил. Как только я покинула изолятор, так сразу же перебралась жить к нему. Отныне он сам лично наблюдал меня, разве что, возил в клинику на анализы. Хорошо, когда твой любимый еще и очень хороший доктор! Мой Даниил именно такой, и с ним я себя чувствовала в надежных руках, как и доверилась ему беспрекословно. Ну и в клинике меня принимали, как жену Щевцова – всеобщего кумира, которого когда-то я назвала падишахом. Он и был таким, но моим личным. Захоти он заиметь гарем, лично передушила бы всех наложниц. Шучу! Я просто им безумно гордилась и в глубине души млела от мысли, что принадлежит такой мужчина безраздельно мне одной.

В конце июня нас с Даниилом пригласили на свадьбу – Наташи и Славы. У них все было просто замечательно – родители с обеих сторон смирились и подружились. Молодой семье купили отдельную квартиру, где те принялись строить свой быт, как могут. Свадьба была пышная и запоминающаяся. Ну а мы с Даниилом на ней присутствовали в качестве дорогих гостей.

Настала очередь рассказать про Лору, с которой мы очень сдружились, и за пределами стен клиники наша дружба не стала слабее. Доносить ребеночка у Лоры получилось до тридцати двух недель. Мальчик родился слабенький и с маленьким весом. Врачам клиники пришлось побороться за его жизнь, но у них получилось. После еще месяца в клинике Лору с малышом выписали. К тому моменту мальчик весил два с половиной килограмма и вел себя как нормальный доношенный ребенок. Лора была счастлива, но ее счастье не шло ни в какое сравнение с эйфорией Петра – вот кто точно парил на десятом небе и готов был залюбить до смерти всех врачей и медсестер клиники, когда забирал оттуда жену с ребенком. Тогда я даже пришла к выводу, что Лоре с мужем повезло разве что чуточку меньше, чем мне.

Ну а теперь я хочу рассказать вам о самом главном – о том, чему, собственно, и посвятила я все свое повествование.

В начале июля мы с Даниилом поженились. Свадьбы не было – на этом настояла я. Ну подумайте сами, какая свадьба, когда у невесты живот уже лезет на нос! И от платья невесты я тоже отказалась, по той же причине. На торжестве присутствовали только самые близкие и родные. Ну а после торжественной части мы все отпраздновали это событие в ресторане. Так я стала законной женой своего любимого доктора и поселилась в его доме уже полноправной хозяйкой. Разве что, с меня взяли обещание, что когда малыш родится и немного подрастет, мы с Даниилом обвенчаемся в церкви, и тогда на мне будет настоящее белое платье с фатой. Ну ладно, я согласилась, потому как о венчании даже не мечтала. А ведь так наш брак свершится и на небесах тоже.

Даниил торопился со свадьбой и не зря. Как он мне сам объяснил – рожать я могла начать в любое время после тридцатой недели. Все зависело от того же титра антител, который пока еще держался хоть и высокий, но стабильный.

А вот после тридцать четвертой недели титр начал расти, и Даниил назначил мне день родов. Волновалась я ужасно, и видя мое такое состояние, Даниил поговаривал о кесаревом сечении. Но и тут я настояла, что рожать хочу сама.

Когда наступил день родов, Даниил разбудил меня поцелуем и сообщил, что пора. Эту ночь мы провели в его домике в клинике, где теперь он тоже не ночевал один – в те дни, когда оставался в клинике на ночь, он брал меня с собой.