Значима и та подробность, что двадцать четыре человека, представляющие собой общество, держат веревку, но не удерживаются ею. Это, похоже, означает, что правила предоставляются обществом, а не предоставляются обществу. Примечательно, что на другой половине композиции двойная веревка завязана узлом на запястье правителя – Левиафан обуздан веревкой, исходящей от Правосудия.

И в самом деле, существовали различные типы «веревок», призванные держать членов Совета девяти под контролем. Кроме того, что срок его членов был ограничен двумя месяцами, особое должностное лицо под названием «маджор синдако», которое, как и подеста, избиралось из числа чужеземцев, обладало правом оспорить любое предложенное конституционное изменение. Для того чтобы принять решение, которое отверг «маджор синдако», в его пользу должны были проголосовать две трети советников из кворума по меньшей мере в 200 человек.

От произвола членов Совета девяти и других политически влиятельных лиц коммуну защищали не только законы и институты, но и нормы общества. Например, словно взяв пример с афинян, принявших «Закон о гордыне», граждане коммун могли наградить любого не в меру заносчивого политика довольно оскорбительным прозвищем. Взять для примера миланца Джирардо Кагаписто, становившегося консулом в Милане четырнадцать раз с 1141 по 1180 год. Его прозвище начинается со слова caga или caca, что означает «дерьмо». «Кагаписто» означает «песто (соус) из дерьма». Слово «дерьмо» встречается и в прозвищах других итальянских политиков. Фамилия братьев Грегорио и Гильермо Какаинарко буквально означает «дерьмо в сундуке» Так же и имя Ардерико Кагаиноса, занимавшего должность консула с 1140 по 1144 год, означает «дерьмо в штанах». Среди других имен известных политических деятелей встречаем «Какакинбазилика» – «дерьмо в церкви»; «Какарана» – «дерьмолягушка»; «Кагаленти» – «испражняйся медленно» и даже «Кагатосичи», что означает «токсинное/ядовитое дерьмо». Смысл понятен: если становишься слишком влиятельным или ведешь себя неподобающим образом, то рискуешь получить фамилию, начинающуюся с «Кака».

Достойны внимания и другие детали фрески. У ног правителя, чуть справа, находятся два коленопреклоненных рыцаря. Они олицетворяют власть коммуны над аристократами, тоже связанных Правосудием. Группа солдат с копьями за ними может олицетворять особые войска, которые Совет девяти рекрутировал в 1302 году для охраны порядка в сельских районах Сиены.

Все это выглядит вполне как свобода от страха (из-за Миролюбия), насилия (из-за Правосудия) и доминирования (потому что государство и элита связаны законами и мандатами общества). В нижней части стены идет надпись, также говорящая о многом:

В этих словах заложено много смысла. Общее благо отождествляется с коммуной. Политическая форма коммуны служит общему благу, потому что правитель связан Правосудием, и именно граждане соединяют Правосудие с правителем. Таким образом фреска признает, что именно правление общества в коммуне заставляет коммуну служить общему благу.

В главе 2 мы подчеркнули, что сильные государства предоставляют не только защиту от насилия и доминирования, но и общественные услуги. Эту функцию государства мы также видим на примере Сиены. Люди, которые подеста привел с собой, должны были обеспечивать исполнение законов, разрешать конфликты, предоставлять нотариальные и другие услуги. Кроме того, записи общественных расходов за первые шесть месяцев 1257 года говорят о том, что в городе существовало около 860 государственных должностей. Среди них были 171 ночной стражник, 114 наблюдателей за оплатой таможенных пошлин, 103 синдика районов и 90 налоговых чиновников. Также находим надзирателей мер и весов, инспекторов по продажам зерна и соли, тюремных надзирателей и палачей, глашатаев, каменщиков, следящих за состоянием общественных зданий и заведующих фонтанами. Были там и шесть «добрых людей», надзиравших за тавернами и не допускавших брани, и еще шесть человек, в обязанности которых входило прогонять из города диких ослов, свиней и прокаженных. Существовало множество различных правил, как, например, запрет прясть шерсть на улицах. План любой новой постройки внутри городских стен необходимо было согласовывать, и даже кирпичи и черепица должны были соответствовать установленным размерам. Такое множество должностей и правил наблюдаем и в других коммунах.

Коммуны очень хорошо справлялись и со взиманием налогов. В конце концов, кто-то же должен оплачивать содержание всех этих чиновников и должностных лиц. Налоговые поступления шли и на предоставление общественных услуг. О некоторых, как, например, об установлении общих мер и весов, можно догадаться уже по приведенному выше списку административных должностей, но существовало и множество других, включая пожарную службу, чеканку монет и стабильную денежную систему, возведение и поддержание дорог и мостов. В 1292 году в Сиене существовал «судья над дорогами», на смену которому позже пришли трое общих уполномоченных по дорогам. За мирным передвижением людей по дорогам следил назначаемый «чистильщик путей», хотя позже эта должность была упразднена, потому что Совет девяти разработал более сложную систему обеспечения безопасности в сельской местности. В целях обеспечения имущественных и гражданских прав сиенских купцов, где бы они ни находились, город вводил определенные санкции против купцов и граждан других политических единиц, признанных виновными в ненадлежащем обращении с любым сиенцем.

Такой размах общественных услуг и такая поддержка свободы, какие мы наблюдаем в Сиене, не имеют параллелей за пределами Северной и Центральной Италии той эпохи. Но Сиенское государство на этом не останавливалось. Оно также предоставляло широкие стимулы и экономические возможности.

Чтобы осознать это, достаточно обратить взор на правую стену Зала девяти, где находится другая огромная фреска Лоренцетти, «Плоды доброго правления» (которая также изображена на фотографии во вкладке). Фреска представляет собой панорамный вид на город и сельскую местность. Слева изображен город с многочисленными обитателями. На переднем плане танцует группа женщин, но более всего поражает бурная экономическая деятельность. Справа от женщин некий мужчина, держащий за узду лошадь, увлеченно торгуется с продавцом обуви. Справа от них читает проповедь священник, а чуть дальше женщина расставляет на прилавке кувшины с оливковым маслом или, возможно, вином. Мимо нее проходит мужчина с мулом, нагруженным дровами. Другие сидят за ткацким станком или гонят стадо. Две женщины, одна с корзиной, а другая с птицей, очевидно, направляются на рынок. Наконец, на заднем плане идут две лошади с вьюками. В верхней части фрески группа строителей занята тем, что добавляет очередную изящную башню к тем, что уже украшают облик города.