– И когда будет дан этот приказ? – спросил негромко отец Павел.

Все посмотрели на пана Юзефа.

Тот величавым жестом положил обе руки перед собой.

– Вот, господа, в этой папке лежит план операции. Согласно ему, в это воскресенье во Львове будет ликвидирован Богданович. И это послужит сигналом к действию. Ваши люди, пан Лукашук, должны поднять митинги во всех крупных городах Западной Украины. Требование одно: раздел государства. Промосковская восточная Украина без своего лидера не сможет нам помешать. В случае возникновения военной угрозы, пан генерал, войска должны быть выведены к границам, означенным в этом плане. Здесь все подробно разработано. Учтены все возможные варианты, вплоть до того, что Москва предпримет силовое вмешательство. Я прошу ознакомиться с этим документом и поставить свои подписи в знак согласия с ним.

– А это еще зачем? – буркнул Андрей Данилович.

– Затем, пан Лукашук, что после завершения операции многие захотят получить свой кусок от пирога. Не мне вам об этом говорить. А исходя из этого документа будет совершенно ясно, кто являлся организатором акции и кто имеет право на реальную власть.

– Или вы боитесь? – недобро прищурился пан Анджей.

– Придержите язык, шановни пан, – проворчал сквозь зубы Лукашук.

Судя по вспыхнувшему лицу пана Анджея, он хотел дать достойный ответ своему извечному оппоненту, но пан Юзеф хлопнул ладонью и прекратил свару.

– Хватит, паны. Займитесь делом.

Коричневая папка с планом пошла гулять по столу. В полном молчании присутствующие пробегали взглядом начало документа, конец и ставили свою подпись.

Последним план взял отец Павел, но, прочитав, протянутую ему паном Анджеем ручку не взял.

– Я лицо духовное и не могу подписываться под мирскими документами, – сказал он. – Святая церковь с вами, дети мои, и этого достаточно.

Он отодвинул папку, и она вернулась к пану Юзефу.

– Добже, шановне паньство, – возвысил голос тот. – Я думаю, что этот исторический документ…

Роман, увлекшийся происходящим, вдруг услыхал совсем рядом как будто из-под земли идущие раскаты.

Он повернул голову – и в шаге от себя увидел двух огромных лохматых псов. Они подняли страшные морды вровень с его бедрами и тихо, но очень жутко рычали.

– Тихо, собачки, тихо… – прошептал Роман, делая легкий разворот.

Сейчас же рычание сделалось громче, и оскаленные пасти придвинулись к нему вплотную.

Роман замер, понимая, что любое его движение приведет к самым нежелательным последствиям.

Позади собак качнулась чья-то тень, и Роман увидел, что массивный силуэт, который он принял было за ствол толстого дерева, оказался лохматым человеком с двустволкой в руках.

Человек этот держал двустволку нацеленной в грудь Роману и молча смотрел на него, словно ожидая, что тот будет делать дальше.

А что можно было делать дальше? Ужасные псы караулили малейшее движение. Роман даже дышать боялся. Да еще этот леший с дубальтовкой. Видно было, что выпалит из обоих стволов сразу и не задумается. Будет собачкам хорошая отбивная.

– Я тут, вообще-то, случайно… – заметил Роман.

Псы тут же зарычали громче, один из них ткнулся твердым носом в промежность, громко там сопя.

– Адам? – послышался голос пани Барбары. – Цо ше стало?[9]

Великан промычал что-то невнятное. Но пани Барбара поняла его и выглянула из окна.

– Матка боска, – вскрикнула она, увидев Романа.

– Что там, пани Барбара? – полюбопытствовал кто-то из украинцев.

– Ваш шпиен, – сказала она через плечо.

– Ведите его сюда, – распорядился пан Юзеф.

– Адам! – повысила голос пани Барбара, сделав повелительный жест.

Великан, не спускавший глаз с Романа, повел дулом ружья, показывая ему, куда следует идти. Косясь на идущих с двух сторон псов, Роман двинулся к дому. Адам шел следом, утыкаясь ему в спину стволами. Не будь собак, Роман в долю секунды вывернулся бы из-под ружья и вывел из строя громадного, но медлительного Адама. Но милые собачки конвоировали его получше тюремных надзирателей, и это не давало ему ни малейшего шанса на спасение.

Роман вошел в дом, в ту самую комнату, где сидели заговорщики.

– Стой там, – поднял руку пан Юзеф.

Адам дал команду собакам, они зашли вперед пленнику и сели на пол, подняв морды. Сзади пленника подпирали ружейные дула.

– Привет честной компании, – улыбнулся Роман.

Его разглядывали с разными чувствами. Генерал, например, смотрел на него, как на какую-то ползучую тварь, вроде таракана. Пан Юзеф глядел спокойно. Пани Барбара – равнодушно. Андрей Данилович катал на желчном лице желваки.

Но больше всех порадовала Марта: она вообще на него не глядела.

– Вы же говорили, пани Марта, что этот состав будет действовать двое суток, – сказал Андрей Данилович.

Марта не ответила, лишь дернула подбородком.

– Ловкий, – одобрил Андрей Данилович. – Надо было связать или хоть охрану выставить. А то вы сказали, что он будет спать как убитый, так я своих хлопцев тоже сдуру спать отпустил…

– Что ты слышал? – обратился к Роману пан Юзеф.

– Вы о чем? – переступил ногами Роман.

Собаки сейчас же привстали, рыча и скаля зубы.

– Говори, что выслушал под окном, сволочь? – не выдержал генерал.

– А это имеет значение?

– Не имеет, – согласился пан Юзеф.

– Спросите его, кто такой Яцек, и дело с концом, – вмешался пан Анджей.

– Ты скажешь, кто такой Яцек? – спросил пан Юзеф.

– А кто такой Яцек? – удивился Роман.

– Твердый орешек, – усмехнулся Антон Кусь.

– Ничего, – кивнул Лукашук. – Мои хлопцы и не таких орешков раскалывали.

– Тебя ждет страшная смерть, – сказал пан Юзеф.

– Смерть всегда страшная, – возразил Роман.

– Не скажите, молодой человек. Вы не знаете, что вас ждет…

– Не знаю – так узнаю. А лучше, шановне паньство, отпустите меня с миром.

– А ты уйдешь с миром?

– А вы меня отпустите?

Пан Юзеф растянул тонкие губы в подобие улыбки.

– Ева, любимая, – громко сказал Роман. – Ты у меня кое-что забрала. Нехорошо брать чужое. Верни, будь порядочной женщиной.

Марта сперва хотела промолчать, но не выдержала и метнула в него непримиримый взгляд.

– Ты будешь говорить мне о порядочности? – прошипела она.