Во-вторых, я была в курсе того, над чем он в последнее время работал. Большинство материалов мы писали вместе! И наконец – это не его стиль! – Сычева резко остановилась и подняла палец вверх, словно подтверждая этим незыблемость последнего аргумента.

– Да, не его, – подтвердила ее слова Афанасьева. – Я знаю, как пишет Глеб. Он любит пышные, цветастые фразы, метафоры. Он злоупотребляет ими, даже если пишет обычную информационную заметку!

– А тут рубленый, сухой текст, – подхватила Сычева, – фактов больше, чем громких эпитетов...

– Эту статью написал не Глеб, но она подписана его именем, – сделала вывод Татьяна. Она сидела на подоконнике, поджав к подбородку колени, и внимательно наблюдала за передвижениями Сычевой.

– Правильно, вешалка! Опять правильно! Более того, я знаю, что об этом чертовом Фонде время от времени в нашей газете появлялись материалы – так, маленькие заметочки, смахивающие на рекламные. «Фонд предал в дар детям одежду, поставил компьютеры, отправил огромную партию лекарств. Какое благородное, полезное дело!», ну, и так далее. Ой, девки, сдается мне, мы ввязались в дело, которое вряд ли нам по зубам! – Сычева опять начала носиться по комнате, как росомаха по клетке.

– Не мельтеши, – жалобно попросила ее Афанасьева. – Что же делать-то, девочки? Что делать? Кому отдать эту статью, чтобы нам вернули нашего Глеба?

– Что делать? – повторила Татьяна.

– Ну во-первых, мы уже по уши в этой истории и деваться нам некуда. – Сычева снова остановилась, снова подняла палец вверх, полюбовалась им и, заметив заусенец, нервно его откусила. – А раз так – выход один.

– Какой?! – в один голос спросили Афанасьева и Татьяна.

– Мы не будем бессловесными жертвами. Мы пойдем в наступление. У нас есть камни! У нас есть статья. А значит, мы можем диктовать условия. Наше условие – живой, невредимый Глеб. Мы отдаем камни и статью в обмен на Афанасьева. Его, наверное, сейчас пытают, стараясь выяснить, где сокровища. Насколько я поняла, это необработанные колумбийские изумруды необыкновенно больших размеров. Они и необработанные-то стоят бешеных денег, а если их обработать... Танька, где камни?

– А... а... м-м-м... Блин, твою мать! – вдруг очень несвойственно для себя выразилась Афанасьева.

– Что ты хочешь этим сказать? – наклонилась к ней близко-близко Сычева. – Ты спрятала их в бачке унитаза? Зашила в игрушечного медведя, который сидит у тебя на кровати? Положила в пачку с прокладками? Носишь в своей сумочке? В любом случае, Зельманд их не нашел! Не нашел и именно поэтому нажрался своих таблеток на твоей кухне! Он просто покончил с собой, поняв, что камней нигде нет! Или у него так прихватило сердце, что он решил слопать пару-тройку лишних таблеточек в надежде, что приступ пройдет. А испугаться было отчего: камешки, скорее всего, были предоплатой за большую партию оружия. Плюс статья, которая могла вот-вот появиться в прессе. Знал он о статье или не знал, я понятия не имею, но если знал... Понятно, почему Глеба треснули по башке и увезли неизвестно куда. Где камни, Танька?

– Я их... Ой, девочки! – Таня зажмурилась.

– Где?!! – в один голос заорали Сычева с Татьяной.

– Я их...

– Ну?!!

– Того... подарила.

В комнате повисла такая тишина, что стало слышно, как под потолком пищат комары.

– Кому? – прошептала Сычева, чувствуя, как сердце – который раз за день! – перестает биться, а дыхание останавливается. – Ко-му?

– Этой... Софье Рувимовне... директрисе нашей... – От ужаса, Таня забралась на кресло с ногами и вжалась в спинку.

– Софье Рувимовне, директрисе, – с каменным лицом повторила Сычева. – Слушай, а с чего ради, ты решила так щедро одарить свою директрису? Делаешь карьеру посредством взяток? Втираешься в доверие? Завоевываешь любовь начальства?

– Она... добрая... она... славная... она мне отпуск в начале года дала в связи с исчезновением мужа... Я расчувствовалась и подарила ей горшочек с азалией... а цветочек камешками обложила... для дизайна...

– Для дизайна! – передразнила Сычева. – Цветочек обложила!! Эх, Танька, ну и клуша же ты!

– Камни были такие... простенькие... невзрачные... я и подумать не могла...

– Камни нужно вернуть! – Татьяна решительно спрыгнула с подоконника. – Мы объясним этой директрисе, что от них зависит жизнь человека!

– Объясним?!! – заорала Сычева и опять заносилась по комнате. – Объясним?!! Конечно же, объясним, если только эта Софья Рувимовна уже не сбегала к ювелиру и не прознала истинную ценность подарочка! Тогда мы ей уже ничего не объясним!! Это ж такие бабки!! Нет, девки, я ничего не понимаю! Неужели наш Глеб мог ввязаться в такую опасную игру? Блин, я даже зауважала его! Как он смог завладеть контрабандными изумрудами?! Нарыть такой потрясный разоблачающий материал?! И молчал ведь, ни слова мне!! Нет, быть такого не может. Его... его просто подставили!

– Девочки, я сейчас позвоню Софье Рувимовне, – Таня схватила мобильник и потыкала кнопки. – Недоступна, – растерянно сказала она.

– Еще бы она была доступна, с такими-то бабками! – фыркнула Сычева.

– Я сейчас на домашний! – Таня снова потыкала кнопки. – Не отвечает...

– Кто бы сомневался! – захохотала Сычева.

– Я на рабочий! – не унималась Афанасьева.

– Воскресенье, – остановила ее Сычева. – Да успокойся ты, найдем мы твою Рувимовну, из под земли достанем. Может, оно и к лучшему, что камни сейчас у нее. Наши квартиры и так перерыли, за нами наверняка следят, а на Рувимовну никто и не подумает. Если, конечно, она тоже не состояла в нежной связи с героем-любовником Афанасьевым, как большая часть женского населения нашей страны.

– Танюха!! Софья Рувимовна замужем.

– Что ты говоришь! Ах, какой аргумент!! Фиг с ней, с Софьей Рувимовной и ее половой жизнью, меня сейчас другое, девки, волнует. Афанасьев похищен, Игнатьев убит – значит, их что-то связывало?! Что?! Они и здоровались-то не всегда. И потом, когда я обыскивала стол Глеба, Игнатьев это прекрасно видел и не проявил никаких признаков беспокойства! А сегодня он сам рылся в его столе! За этим занятием его и грохнули. Ничего не понимаю!! Придется играть втемную.

– Придется, – кивнула Таня. Она уже немного пришла в себя, перестала вжиматься в кресло, расправила плечи. – Мы будем действовать, да, девочки? – Афанасьева обвела взглядом подруг.

– Господи, жрать-то как хочется! – Сычева потянулась и улыбнулась. – Несмотря на стрессы и передряги, есть почему-то все равно хочется. А я думала, похудею к возвращению Глеба!

– Пашка обещал привезти продукты, – сказала Татьяна. – Он картину мою пошел продавать и розы от Флека.

– Ой, девочки, там, на кухне, в шкафчике, я консервы какие-то нашла! Они импортные, на них иероглифами что-то написано, но я думаю, что это тушенка!