— Если бы так рассуждали все «духи», что попадают к нам, — вздохнул Скоробогатов.

— Но, согласись, всю имеющуюся у Батырова информацию мы вытащим при любом раскладе.

— Согласен. Глядишь, и подельники помогут, хотя они вряд ли знают столько же, сколько он.

— Значит, говорим с Батыровым?

— Да, можно, я одного не пойму, Александр Михайлович, для чего в воскресенье было вызывать в управление всю группу? Хватило бы и меня одного.

— А я, Рома, не уверен, что твоя группа уже сегодня не улетит в Таджикистан или Афганистан.

— Даже так? Значит, у вас уже имеется план.

— Не план, а только наброски. Но ты же в курсе, как быстро я принимаю решения, особенно если за мной пристально смотрят из Администрации.

— К сожалению, в курсе. Пойдем в подвал?

— Да. Там уже должно быть все готово. С Батыром пока занимается Жуков, офицеры-аналитики беседуют с членами банды, Васильев общается с Селиховым.

— Я готов!

— Тогда вперед!

В камере допросов друг против друга за одним столом, ножки которого были вкручены в бетон, сидели полковник Жуков и Батыров. Последний изображал равнодушие.

Володарский и Скоробогатов устроились в соседней комнате, отгороженной от камеры зеркальной стеной. Они могли видеть камеру, их из камеры — нет.

— Значит, ты, Батыров, утверждаешь, что и Карасенко, и Лепко прибились к вам в Макинке, а вы намеревались восстанавливать ферму и работать.

— Именно это я утверждаю, гражданин начальник. Скажу больше, наркоманы, а сразу было заметно, что эта парочка увлекалась наркотиками, вели себя очень странно. И всегда под кайфом. Я еще удивился, где они берут наркоту, ведь никуда не выезжают, да и вообще не свойственно наркоманам уединяться. Им город нужен, где свободно торгуют разной дрянью. А эти забились в глухую, заброшенную деревню. Приехали туда, скорее всего, потому, что взяли дурь на реализацию, а употребляли ее сами. В городе бы наркоторговцы достали, в деревне же, тем более такой, искать никто не будет. А будет, то и в лесу затеряться недолго. Удобное для них место.

— И в подвале вы их не держали?

— Ну почему же, пришлось посадить в подвал. После того как они, обдолбавшись этих таблеток, стали борзеть. Кто знает, что у них в бешеных головах, порежут еще ночью всех. Вот и посадили в подвал. А там, кстати, и решетки были.

— Значит, решетками не вы подвал разграничивали?

— Нет, кто-то до нас. Я спрашивал у деда Гордея, он говорил, до нас жила в этом доме какая-то компания, с ними были два мужика. Думаю, для них и сделали решетки. Потом компания и мужики уехали. Куда, дед Гордей не говорил. Может, вам скажет.

— Он уже ничего не скажет.

— Почему? Не иначе, помер? — довольно умело изобразил удивление главарь банды.

— Помер, — кивнул Жуков.

— Жаль, — поцокал языком Батыров. — Хороший старик был, приветливый, рыбу нам приносил и денег не брал, все на внука жаловался, забывает, мол.

— И долго мы, Александр Михайлович, эту хрень слушать будем? Ведь врет же как сивый мерин, — недовольно проговорил Скоробогатов, взглянув на генерала.

— Мерины не врут, Рома, они ржут.

— Один черт.

— Ты прав, заниматься ерундой у нас нет времени. Идем.

Они поднялись и отправились в камеру.

Володарский присел на металлический стул и представился:

— Я — генерал-полковник Володарский, начальник Антитеррористического управления. Со мной командир боевой группы.

— Я узнал его.

— Тем лучше. Так вот, мы с майором из соседней комнаты слышали, как ты, Батыров, пытаешься водить нас за нос. Это бесполезно. Ты же прекрасно знаешь, что банду сдал один из ее членов.

— Я за себя в ответе, другие меня не волнуют. Что бы они ни говорили, какие бы показания ни давали, я буду стоять на своем.

— Значит, намерен упираться?

— А какой смысл мне брать на себя то, в чем не виноват?

— Ты не давал препараты «кроликам»?

— Целый генерал, начальник управления, а называешь людей «кроликами». Нехорошо, — покачал головой Батыров.

— Поучи еще.

— Да я не учу, просто сказал.

— Ну а теперь буду я говорить. А ты слушай. И делай выводы. Сделаешь правильные выводы, мною будет рассмотрен вопрос об облегчении твоей участи, нет — пеняй на себя. Значит, так… — Володарский изложил все, чем занималась банда, и, глядя в глаза Батырову, спросил: — Я не прав?

— Нет! — не раздумывая, ответил тот.

— Значит, по-хорошему не хочешь?

Бандит промолчал.

— Итак, — кивнул Володарский, — по-хорошему не получается, будет по-плохому. — Он повернулся к Жукову: — Сергей Петрович, позови, пожалуйста, сюда нашего специалиста по развязыванию языков с полным комплектом медикаментов.

Батыров занервничал. Он знал, что спецслужбы частенько используют препараты, парализующие волю и вводящие допрашиваемого в состояние, когда он говорит только правду. Эти препараты так и назвали — «сыворотка правды». Знал Батыров и то, что это далеко не безвредные препараты и что их применение позволяет выудить из допрашиваемого всю известную информацию. Но последствия могут быть самыми плачевными, вплоть до смертельного исхода. Умирать же Батырову очень не хотелось.

— Не надо медиков-специалистов, — сказал он, — хорошо, будем считать, я согласен на сотрудничество со следствием. Но хочу сразу же обговорить условия данного сотрудничества, а конкретно — что я буду иметь с этого.

— Если наше сотрудничество реально поможет снять проблему, то я приложу все усилия, чтобы суд приговорил тебя, скажем, годам к пятнадцати. А также, что более важно, обеспечу безопасное содержание в колонии, — ответил генерал.

— Я не проживу столько на зоне.

— Ты не проживешь и года на свободе, если я тебя отпущу, а информацию по добровольной сдаче сброшу твоим хозяевам. И на этом торг закончен. Будешь жить в одиночке тюрьмы особого назначения до конца дней своих, либо реальный срок, в принципе, возможно и подкорректировать, но это будет зависеть от твоей искренности.

— Похоже, у меня нет выбора.

— Ну почему, выбор есть всегда. Ты свой, как вижу, сделал. Посему вопрос первый, кто снабжает банду таблетками?

— Анзур Сангал, наркобарон из Горного Бадахшана.

— У него своя лаборатория?

— Этого не знаю, но, скорее всего, получает дурь из Афганистана. Хотя не исключено, что я ошибаюсь.

— Где конкретно этот Сангал?

— Селение Башан, насколько мне известно, — это недалеко от Хорога.