ЭТЬЕН

Главной счастливицей неудачной ночной экспедиции стала Крошка. Она углядела или унюхала задремавшую в кустах крупную птицу вроде сойки или вороны и позаботилась, чтобы птичка не проснулась. Сперва предложила добычу мне, а когда я отказался, гордо направилась с ней в зубах в сторону дома, подняв хвост.

Мое настроение было менее радостным. Отчасти задача выполнена — я действительно увидел тюльпанчика. Но поговорить с ним, а также с дамой, взявшей неофициальное опекунство над ребенком, не удалось. Плюс прикоснулся к чужой экономической тайне, которую можно назвать страшной. Торговать почками в обход кураторов блюстителя Добродетели — хуже, чем торговать чем-то втайне от ночных кураторов, подчиненных моего недавнего собеседника.

Разбойнички, узнав о таком, посмеются и выкатят серьезный штраф. По моим сведениям, эта братия карает сталью за обман только своих. А вот народный диктатор будет беспощадным. По уму, следовало бы бежать за лекаркой, чтобы ей об этом рассказать.

И обида напоследок — негодяй был прав. Я не могу пообещать, что не допущу расправы над лепесточниками. Среди которых последний отросток уничтоженной династии…

…и дама, с которой опять не удалось пообщаться. Хотя с каждой нашей короткой встречей моя симпатия к ней только возрастает.

С такими мыслями я дошел до дома. Крошка, еще раз предложив мне свой пернатый трофей и получив отказ, куда-то ушла его разделывать и поглощать. А я направился спать, попросив камердинера передать секретарю: будить только в случае важных событий.

* * * * *

Стук в дверь был вежливым и настойчивым. Я отошел от сна за пару минут, наскоро умылся, подобающе оделся и открыл.

— Доброе утро, брат Этьен…

— Вы с важными новостями, — прервал я вежливого секретаря.

— О важности судить вам, но они плохие, а такие вы просили сообщать неотложно и в любое время суток.

Первой новостью стал свежий «Листок свободы». На главной странице был ответ на недавнее письмо, расхваливавшее меня. Ответ был небольшой и сухой, его смысл сводился к тому, что блюститель Созидания слишком о себе возомнил и он глубоко заблуждается, если считает себя незаменимым.

Важен был не текст, а подпись — «Секретариат Совета».

— Вы сказали о новостях. Продолжайте, — попросил я с улыбкой.

— Совет принял решение заменить вашу охрану. Люди, которым вы платили, должны сегодня же получить расчет и не сопровождать вашу персону, иначе они станут нарушителями закона. Секретариат прислал собственную охрану, она расположилась в комнате для прислуги у главного выхода.

— Надеюсь, есть и третья новость? — опять улыбнулся я.

— Сегодня вечером внеочередное заседание Совета и вас там ждут, — бесстрастно продолжил секретарь.

— Во сколько заседание? В восемь вечера? Отлично, у меня будет время выспаться, — ответил я. — Если будильник не прозвонит, постучите через три часа.

Подождал, когда дверь закроется, сладко зевнул и лег спать.

АЛИНА

— Чужая катланка — не оправдание собственного вранья! — сурово выговаривала я, шагая сквозь лунные заросли к нашему шалашу. — А еще принц. Разве особа королевской крови не должна держать данное слово в три раза крепче, чем его подданные? А ты нарушаешь!

У Нико непритворно задрожали губы и я мысленно обозвала себя тупой идиоткой — нашла время напоминать ребенку о прошлом! Не случилось же почти ничего. А даже если и случилось — выбирать надо выражения!

Но оказалось, мелкий скуксился вовсе не из-за горьких или болезненных воспоминаний, а от банальной обиды.

— Я не нарушал! Не нарушал слова! — шмыгнул он носом, останавливаясь в самой середине куста и очень по-детски выпячивая нижнюю губу.

Господи, он всегда такой разумный и серьезный, что я забываю, насколько Нико еще на самом деле ребенок.

— Ладно. — Я вздохнула, чувствуя собственный педагогический провал всеми фибрами души. Ну, не могу больше ругать или тем более шлепать детенка, когда у него такие мокрые глаза и дрожащие губы. Никакая из меня воспитательница, увы. — Не нарушал так не нарушал.

— Я правда… — Нико почему-то упорно не желал оставить неприятную тему и даже призвал в свидетели нарисовавшегося из тьмы Луи.

Леший явно шел нас встречать и с облегчением выдохнул, разглядев процессию в кустах. Но, оценив пустые руки, тут же едва заметно нахмурился и глянул вопросительно.

Объяснить подробности я не смогла, поскольку маленький тюльпан упорно требовал подтверждения своей честности:

— Дядя Луи, скажи ей! Скажи, что раз я сказал волшебное слово, то клятва не считается и все по-честному!

— Какое еще волшебное слово? — Мне бы о произошедшем думать, огорчаться и грузиться по поводу того, что налаженный канал снабжения под угрозой, и вообще, какие-то подозрительные личности стаями вокруг шныряют.

А я выспрашиваю у ребенка, что он там придумал за волшебные слова, чтобы хулиганить и не слушаться. Вот есть мозги, нет?

— Это он, сталбыть, тебя обдурил, — хмыкнул Луи. Кажется, объяснения по поводу припасов он тоже решил оставить на будущее. — Ты, Лина, в другой раз, когда будешь обещание с кого брать или о чем спрашивать, следи, сталбыть, чтобы он словечко «кроме» не ввернул. Старый то обычай, детячий. Да только и взрослые пользуются, бывает.

Я удивленно моргнула и припомнила, что там конкретно сказал мне Нико в ответ на повеление сидеть дома и по кустам за мной не шариться. И правда, маленький поганец сказал, что будет ходить только вот тут по полянке и рядом, никуда не сунется, кроме… кроме ручья.

— Поня-а-атненько. — Я грустно усмехнулась. — Буду знать. А теперь, мелкий, бегом сам вытряси пыль из своих одежек и спать! Чтобы через пять минут оба лежали носом в подушку. И никаких «кроме»!

— А пыль обязательно? — озадачился Нико, понявший, что гроза прошла мимо, и слегка по этому поводу обнаглевший.

— Еще бы, — ехидно хмыкнула я. — Обещано пыль из штанов выбить? Я, в отличие от некоторых, на всякие хитрости не горазда. Поэтому или ты сам справишься, или я прямо сейчас помогу.

— Не надо! — Сообразительный ребенок моментально стартанул с места, только трава прошелестела, а их с Паршивцем уже и след простыл.

Мы с Луи посмотрели ребенку вслед и даже посмеялись, но без особого веселья. Помолчали немного — ждали, когда к нам подойдет Франсуаза, возившаяся у костерка, а потом помогавшая мелким справиться с заданием.

— Все плохо? — это она и спросила, когда наше младшее поколение скрылось в шатре и прекратило хрустеть там соломой, из которой я соорудила всем матрасы.

— Думаю, не слишком хорошо, — кивнул Луи, глядя на меня. — Поймали лекарку?

— Не то чтобы, — свет от нашего малюсенього костерка едва различимыми багровыми бликами играл в листьях ближайших кустов, заставляя воображение причудливо выхватывать из этих рисунков разные образы, в основном, тревожные. — Магали скорее всего нормально добралась до дома, но наше место встречи, увы, нашли посторонние.