Появился официант с вином. Они потратили еще минуту, добродушно споря об относительных достоинствах подогретой американской похлебки в сравнении с приготовленными шеф-поваром по фирменному рецепту грибами с чесноком.

— А что поручил тебе Энгбард? — спросила она.

— Ну… — Он уныло посмотрел в окно. — С момента нашей последней встречи ему будто кто-то бросил в окно осиное гнездо. Известно ли тебе, что теперь каждый должен бродить по снегу вокруг центра Кембриджа, отыскивая пропавшую старую леди в самоходном инвалидном кресле? Я и сам потратил неделю, присматривая за частной охранной фирмой, которую мы наняли. Не найдено ничего, за исключением нескольких «раздутых» расходных счетов. Затем Энгбард начал осторожно расставлять и перемещать людей по округе — и вновь ничего, кроме пары пойманных на взятках охранников. Так что в итоге он вернул меня на место регулярного курьера, к дежурству в почтовом отделении с одним или двумя охранниками, а сам отбыл в высотный дом в Нью-Йорке — реальная недвижимость выше тридцатого этажа дешевеет в эти дни, — оставив Матиаса управлять в Форт-Лофстроме, а Энгуса в Карлсшевне, и заявил, что поиск твоей приемной матери больше продолжаться не может. Он… э-э… выяснил, что за столько времени нам не удалось найти ничего нового. Вот так. — Он пожал плечами. — Я не могу рассказать тебе о подробностях моих текущих заданий, но его светлость заявил мне, что если ты выйдешь со мной на связь, я должен… — Он замолчал.

— Думаю, что вполне могу догадаться, — сухо заметила она.

— Нет, я обещаю! Энгбард ничего не знает о нас, — уверенно сказал он. — Он думает, мы просто друзья.

Тем временем прибыли закуски. Мириам проглотила ложку рыбной похлебки, сдобренной свининой, овощами и сухариками. Новости о поисках Айрис расстроили ее, но в общем не удивили.

— Энгбард. Не знает. Что мы… гм… ну… — Эта мысль почему-то заставила ее ощутить себя свободной и греховной, скрывающей личные секреты (а также и стратегическую информацию относительно третьего мира), чтобы всесильный глава службы безопасности ничего не знал. Она помолчала с минуту, изучая макушку Роланда, стараясь запомнить каждый волосок.

— Я никогда не говорил ему, — сказал Роланд, откладывая в сторону ложку. — А ты думаешь, говорил?

— Ты хранишь секреты, когда это тебе удобно, — заметила Мириам.

Он поднял глаза.

— Я твой покорный слуга, действующий в твоих лучших интересах, — негромко сказал он. — Если Энгбард узнает, он убьет нас. Если хочешь, чтобы я извинился за то, что не дал ему оснований сделать это, я прошу прощения.

Она встретила его взгляд.

— Извинение принято. — Она вернулась к своему супу. Он был восхитительно свежим и слегка острым, и Мириам испытывала настоящее наслаждение, поглощая его. Она вытянула ноги и, внезапно ощутив касание лодыжки Роланда, едва не разлила суп. Или… или это она его коснулась? Неважно. Почти двухмесячная череда проведенных в полном одиночестве ночей вылилась во внутреннее кипучее волнение. — И что бы ты сделал ради меня? — прошептала она, покончив с остатками закуски.

— Все, что угодно. — Он посмотрел ей в глаза. — Почти.

— Ну, мне кое-что хотелось бы. Сегодня ночью. При одном условии. — Официант заменил их тарелки, благоразумно избегая пересекать линию взглядов между ними — пары, ведущие себя подобным образом, были для него хорошо изученным, понятным явлением.

— Что именно?

— Нет, в любом случае поговорим об этом завтра, — сказала она.

— Хорошо, обещаю. — Вот так просто! Сдался он перед главным блюдом — стейком из вырезки, который заказывал он, и котлетой из лосося для нее, и Мириам ощутила, как внутри ее развернулось что-то тугое и жесткое, какое-то подсознательное, оглушающее напряжение, которое нарастало, пока не начало ощущаться как нечто вечное. Она едва ощущала вкус еды и не заметила, как опустела бутылка. Роланд расплатился, но она не обратила внимания и на это. — Куда теперь? — спросил он.

— Ты по-прежнему снимаешь здесь номер? — ответа она вопросом на вопрос.

— Да. — Она уловила короткое придыхание в его словах.

— И он вполне безопасен? Ты уверен, что никто, гм…

— Я сплю там. Никаких мин-ловушек. А ты хотела бы…

— Да. — Она понимала, что это не вполне удачная мысль, но ее это не заботило — по крайней мере сейчас. Что ее волновало, когда она накинула жакет и позволила Роланду взять ее под руку, так это ощущение тепла где-то у копчика и уверенное сознание того, что она может рассчитывать лишь на эту ночь. Дальше начиналась область призрачных возможностей.

Назад к своим апартаментам в перестроенном складе, не слишком далеко от ресторана, он ехал очень осторожно. Мириам откинулась на спинку сиденья «ягуара», продолжая искоса наблюдать за ним с пассажирского места.

— Вот мы и приехали, — сказал он, медленно въезжая в подземный гараж. — Ты уверена? — спросил он, выключая двигатель.

Она наклонилась вперед и осторожно прикусила его нижнюю губу.

— А-ай… — Их губы сомкнулись. — Не здесь, — задыхаясь пробормотал он.

— Хорошо. Наверху.

Они проделали путь к лифту, сумев не внести серьезного беспорядка в одежду. Лифт остановился на аккуратной площадке с тремя дверьми. Роланд высвободил руку, чтобы отпереть одну из них, и ввел код в систему охранной сигнализации. Затем они вошли. Он закрыл дверь, набросил цепочку, запер… И тут Мириам энергично занялась им.

— Не здесь!

— Тогда где?

— Там! — Он указал через открытую дверь на гостиную, тускло освещенную старым, семидесятых годов, гелевым светильником, который разукрашивал движущимися узорами оранжевого и красного света диван перед незанавешенным окном.

— Будет исполнено. — Она потащила его туда, и они оба свалились на диван. Фактически Роланд был готов, и Мириам оставалось только заставить себя развернуть презерватив, прежде чем она с жаром набросилась на мужчину. У нее даже не было времени снять с него одежду. Раздвинув ноги, она оседлала его, ощутив его руки у себя под платьем, а затем…

…Час спустя, сидя на унитазе и неудержимо хихикая, она наблюдала, как он принимает душ. Оба были голые, как лягушки, и потные.

— Мы должны прекратить эти эпизодические приключения!

— Что ты сказала?

Она бросила в него рулоном туалетной бумаги.

— Ты слишком несдержанна и агрессивна, — пожаловался он. — Этого нет в «Правилах».

— Ты и это читал?

— У старшей сестры Ольги есть экземпляр. Я украдкой заглянул в него.

— Ах так! — Мириам слезла с унитаза. — Подвинься, ты все делаешь неправильно!

— Я пользуюсь душем многие годы…

— Да, то есть неправильно. Встань. — Она забралась в ванну, оказавшись рядом с ним, и задернула занавеску.