— Шлюха! Боже правый, эта деревенская дурочка — самая настоящая шлюха! — прошипела Роксана.

Она уже подняла было руку, чтобы влепить ненавистной сопернице пощечину, как вдруг неожиданно какая-то сила резко ее развернула, а затем правую руку, словно стиснутую железным обручем, завернули ей за спину. Роксана жалобно взвизгнула. Через мгновение она оказалась прижатой к балюстраде, и ее уха коснулся шепот Эбби:

— Если вы гадаете, не прыгнуть ли вам вниз, чтобы разом покончить со всем этим фарсом, так не стесняйтесь! Могу даже предложить вам руку, чтобы помочь перебраться через перила! Так, кажется, вы говорили? Хотели запугать меня, да не вышло!

Выпустив наконец руку Роксаны, Эбби отступила на шаг и с жалостливой улыбкой оглядела соперницу. Интересно, когда же она в последний раз прибегала к силе, чтобы защитить себя, попыталась вспомнить Эбби. Кажется, это было в тот раз, когда Гарри, вернувшись домой в стельку пьяный, решил затащить ее в постель. Губы ее дрогнули в улыбке. Приятно сознавать, что ты по-прежнему в отличной форме, развеселилась она.

Роксана шагнула к ней и снова занесла руку, но, увидев выражение глаз Эбби, вовремя опомнилась.

— Не знаю, почему ему вдруг пришло в голову жениться на тебе, но я это

узнаю. И тогда, миледи Уиллоуби, тебе конец!

От этих слов, от ярости, звучавшей в голосе оскорбленной женщины, Эбби внезапно почувствовала смертельную усталость. Почему она решила, что вдереди ее ждут удобный брак и счастливая спокойная жизнь? Она замужем всего лишь один день, даже меньше, а проблемы растут словно снежный ком, и брак ее можно назвать каким угодно, но только не спокойным.

Пожав плечами, Эбби направилась к дверям, ведущим в бальный зал.

— Как вам угодно, леди Скелтон, — небрежно бросила она через плечо, даже не взглянув на свою взбешенную соперницу. — Не буду вам мешать.

Но не успела она переступить порог балкона, как едва не налетела на Игги. Эбби от удивления приоткрыла рот, когда он чуть не бегом бросился в другой конец зала, словно перепугавшись, что его застукали на месте преступления.

— Проклятие! — выругалась она сквозь зубы.

Неужто она и правда надеялась обрести в этом браке не только независимость, о которой страстно мечтала, но и душевный покой? До сих пор, во всяком случае, все происходило наоборот. Если она и получила что-то кроме обручального кольца, так это еще одного человека, о котором следовало заботиться и чей покой охранять.

Может быть, она появилась на свет только для того, чтобы постоянно о ком-то заботиться?

Интересно, существует ли на свете вообще человек, который позаботится о ней?

Они танцевали три раза. Два раза — какой-то деревенский танец, оставивший ее совершенно равнодушной…

И один раз вальс!

Эбби, как бабочка, порхала по своей новой спальне — глаза ее были закрыты, руки лежали на плечах воображаемого партнера, обутые в ночные туфельки ноги едва касались пола. Бедная Салли Энн бегала за своей хозяйкой, стараясь на ходу расстегнуть бесчисленные пуговки и крючки. Служанка измучилась повторять, что уже очень, очень поздно и ее светлости пора лечь в постель, а Эбби, судя по всему, ничего не слышала.

— Ах, видела бы ты меня, Салли Энн! — воскликнула она, остановившись наконец перед своей заваленной подушками кроватью. Голова у нее кружилась. Чтобы не упасть, Эбби ухватилась двумя руками за бело-золотое изножье и прижалась к нему пылающим лицом. — О, я так боялась вначале, ты не поверишь! Но его светлость — необыкновенно искусный танцор, и через пару минут я уже и думать забыла о своих страхах! Как это было чудесно!

— Да, мэм, — терпеливо пробормотала маленькая горничная, воспользовавшись этим, чтобы расстегнуть последние пуговицы, и тут же принялась упрашивать Эбби, чтобы та позволила розовому шелковому платью соскользнуть с ее плеч на пол. Наконец после долгих понуканий и уговоров ей

это удалось. — Вот и хорошо, миледи. А теперь, может быть, вы просто переступите через платье? — взмолилась она. — Одну ножку… потом вторую… о, вот как славно!

Освободившись наконец от платья, Эбби снова принялась кружиться по комнате с блаженной улыбкой на лице.

— И раз… и два… и три, — бормотала она про себя, кружась все быстрее и быстрее. Ночные туфельки со стуком слетели с ее ног, но она и не подумала остановиться. Перед глазами у нее все кружилось, а в голове пели скрипки.

— Их светлости виконт Уиллоуби и его высокочтимая супруга. И все смотрят, все шепчутся у нас за спиной, охают, ахают и изумляются, не веря собственным глазам. Подумать только — я ведь теперь леди, Салли Энн! Самая что ни на есть настоящая леди! — задыхаясь, проговорила Эбби и снова привалилась к кровати, чтобы перевести дух. Перед глазами у нее все плыло. Немного отдышавшись, Эбби рухнула на постель и все с той же блаженной улыбкой принялась разглядывать висевший над ней балдахин.

Раскинув руки и ноги поверх скользкого атласного покрывала, она завертелась ужом, изображая «ангелов в снегу», как когда-то играла в детстве. С губ ее сорвался озорной смешок.

И вдруг ее словно ударило. Подпрыгнув как ужаленная, Эбби тут же пришла в себя.

— Салли Энн! — завопила она, кубарем скатившись с постели. — Господи помилуй! Совсем из головы вон! Его светлость сейчас будет здесь, а на мне бог знает что! Ужас какой! Салли Энн, помоги мне надеть ночную сорочку! Живо!

— Вот уж никогда бы сама не догадалась! — хихикнула Салли Энн, и яркий девичий румянец вновь залил ее щеки. Кое-как оправившись от смущения, она подала Эбби ее лучшую ночную сорочку.

Эбби довольно долго разглядывала это одеяние, потом со вздохом пожала плечами.

— Ну что ж, думаю, на одну ночь сойдет. Но уж завтра прямо с утра, обещаю тебе, Салли Энн, мы с тобой устроим настоящий набег на Бонд-стрит! Между прочим, теперь у меня есть свои деньги — его светлость выделил мне весьма щедрое содержание. А я, подумав немного, решила воспользоваться его великодушием.

— С утра пораньше, — добавил мужской голос.

Ее муж, тихонько посмеиваясь, переступил порог ее спальни. Ярко-пунцовая от смущения, Салли Энн, захихикав, опрометью бросилась к двери и вылетела из комнаты, едва успев прихватить платье своей хозяйки.

Эбби с тоской проводила взглядом выскочившую в коридор горничную — как она хотела бы сейчас последовать за ней! — потом опустила глаза, разглядывая ночную сорочку, весьма простую одежду из белого хлопка, доходившую ей до щиколоток и прикрывавшую… ну почти прикрывавшую ее грудь, и пеньюар из тонкой ткани, но тоже очень простой, который она накинула поверх сорочки и туго перетянула на талии поясом.

Она решила, что выглядит совсем неплохо, и с улыбкой повернулась к мужу, придя к выводу, что ее святой долг — помочь ему преодолеть смущение и завязать легкий, непринужденный разговор.