— Я у телефона.

— Миссис Лон, меня зовут Патрик Кензи. Я частный детектив, мне нужна информация об одном из ваших подопечных.

— Вот так просто?

— Простите?

Наша машина втиснулась в узкий поток машин, который двигался на дюйм или два быстрее, чем остальные, поэтому нас сопровождал рев гудков.

— Вы думаете, что я выложу вам все о своем подопечном только потому, что вы представились частным детективом, да еще и по телефону?

— Да, но…

Болтон наблюдал за мной, слушая, что говорит Девин, поэтому подошел, выхватил трубку и заговорил в нее уголком рта, по-прежнему продолжая слушать собеседника другим ухом.

— Офицер Лон, это специальный агент Бертон Болтон из ФБР. Я направлен в бостонский офис, мой номер 604192. Позвоните и удостоверьтесь, не прерывая связь с детективом Кензи. Это дело федерального значения, и мы надеемся на ваше сотрудничество.

Он вернул мне телефон и сказал Девину:

— Продолжайте, я слушаю.

— Привет еще раз, — сказал я.

— Привет, — ответила она. — Чувствую себя провинившейся. Ни перед кем иным, как человеком по имени Бертон. Ждите.

Пока я ждал на проводе, машинально смотрел в окно. Наша машина вновь изменила направление, и мне пришлось увидеть, что такое внезапная остановка. Какой-то «вольво» натолкнулся сзади на «датсан», и водителя одного из них уже переносили в карету скорой помощи. Его лицо было залито кровью и посыпано мелкими осколками стекла, а руки он почему-то неуклюже держал перед собой, как будто не был уверен, что он в полной безопасности.

Однако инцидент ни на секунду не блокировал движение, каждый проезжающий лишь замедлял скорость, чтобы получше рассмотреть. Из одной машины, прямо перед нами, даже вели съемки видеокамерой — очевидно, это делал пассажир, сидевший у окна. Видимо, домашнее кино для жены и детей. Вот, сынок, смотри, серьезное ранение лица.

— Мистер Кензи?

— Я слушаю.

— Получила вторичное внушение. На этот раз от босса агента Болтона за то, что отнимаю у ФБР драгоценное время на такие банальные проблемы, как защита прав моих подопечных. Итак, информация о ком из моих ребят вам нужна?

— Эвандро Аруйо.

— Зачем?

— Она нам очень нужна. Это все, что я могу сказать.

— Ясно. Валяйте.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Две недели тому назад, в понедельник. Эвандро пунктуален. По сравнению с большинством он просто мечта.

— В каком смысле?

— Никогда не пропускает встречи, никогда не опаздывает, нашел работу в течение двух недель с момента освобождения…

— Где именно?

— Фирма «Хартоу Кэннел» в Свомпскотте.

— Какой адрес и номер телефона?

Она дала мне его, я записал, вырвал листок и подал его Болтону, когда он повесил трубку. Лон продолжала:

— Его хозяин, Хэнк Риверс, обожает его, говорит, всегда нанимал бы только бывших заключенных, если бы все были такие, как Эвандро.

— А где он живет, офицер Лон?

— Можно просто «мисс». Адрес, дайте-ка взгляну, вот: Кастер-стрит, 205.

— Где это?

— В Брайтоне.

Колледж Брайс был рядом. Я записал адрес и подал его Болтону.

— Он в беде? — спросила Лон.

— Да, — ответил я. — Если увидите его, мисс Лон, не приближайтесь к нему. Звоните агенту Болтону по телефону, который он дал вам.

— Но если он придет сюда? Следующее посещение у него менее чем через две недели.

— Он не придет. Но если это случится, заприте дверь на замок и зовите на помощь.

— Думаете, это он распял ту девушку несколько недель тому назад?

Машина сейчас шла быстро, но мне показалось, что движение вокруг остановилось.

— Почему вы так решили? — спросил я.

— Однажды он кое-что сказал.

— Что именно?

— Я уже говорила, и вы должны понять, он один из самых покладистых моих подопечных, и всегда очень мил и вежлив, и даже, черт возьми, присылал мне цветы в больницу, когда я сломала ногу. Поверьте, я не новичок по части бывших заключенных, мистер Кензи, но Эвандро действительно выглядел честным малым, который оступился, но не хочет повторения прошлого.

— Что он говорил по поводу распятия?

Болтон и Филдс смотрели на меня, и я видел, что даже Эрдхем, обычно равнодушный ко всему, следил за моей реакцией по своему монитору.

— Однажды мы заканчивали нашу беседу, и я заметила, что он сосредоточил свой взгляд на моей груди. Сначала я подумала, сами понимаете, что его интересует мой бюст, но затем поняла, что он рассматривает крест с распятием, который я ношу на цепочке. Обычно он у меня спрятан под рубашкой, но в этот день, видимо, он выпал, и я этого не заметила, пока не поймала взгляд Эвандро, направленный на него. И это не был добрый взгляд, он был скорее хищный, если вам понятно, что я имею в виду. Когда я спросила его, что привлекло его внимание, он сказал: «Что вы думаете по поводу распятий, Шейла Лон?» Не офицер Лон или мисс Лон, а просто Шейла Лон.

— И что же вы ответили?

— Я сказала: «Смотря в каком смысле» или что-то в этом роде.

— А Эвандро?

— «В сексуальном, конечно». — Думаю, «конечно» он добавил для меня, а на самом деле он имел в виду прямое значение этого слова.

— Вы подали рапорт об этом разговоре?

— Кому? Шутите, что ли? Ко мне приходят до десятка мужчин в день, мистер Кензи, и говорят мне гораздо более гадкие вещи, но они не нарушают закон, хотя я могла бы расценить это как сексуальные домогательства, если б не знала, что мои коллеги-мужчины выслушивают то же самое.

— Мисс Лон, — сказал я, — в нашем разговоре вы сразу же перекинули мостик от моих первоначальных вопросов к своему, по поводу Эвандро и распятой девушки, хотя я и словом не обмолвился о его желании убить кого-то…

— Но вы сотрудничаете с ФБР и посоветовали мне держаться от него подальше.

— Однако если Эвандро был таким образцовым подопечным, почему в вашем сознании возникла эта логическая связь? Раз уж он так хорош, как вы могли подумать…

— Что он мог распять ту девушку?

— Да.

— Потому что… На этой работе, мистер Кензи, приходится ежедневно выбрасывать из своей головы все постороннее. Иначе здесь просто не удержаться. И я почти полностью забыла разговор о распятии, пока не увидела статью о девушке, которую убили. И тогда я моментально все вспомнила, особенно ощущение, когда он говорил мне: «В сексуальном, конечно» и посмотрел на меня, всего какая-то секунда, но взгляд был пропитан грязью, будто он раздевал меня, уязвляя мое самолюбие. Но в еще большей степени я ощутила чувство страха, тоже лишь на секунду, потому что почувствовала, что он обдумывает…