– Видишь ли, – продолжает он, – чтобы управлять успешной компанией, нужно использовать талант каждого имеющегося в твоем распоряжении сотрудника. Если твои таланты и интересы лежат в этой сфере, ты и выстраиваешь компанию соответствующим образом.

Что?

– Не отказывайся вот так, сразу. Ты очень способная женщина, Анастейша. Я думаю, ты могла бы справиться с чем угодно, если бы только постаралась как следует.

Ух ты. И откуда, хотелось бы мне знать, ему это известно?

– А еще меня беспокоит, что работа будет отнимать слишком много времени.

Он хмурится.

– Времени, которое я могла бы посвятить тебе. – Я пускаю в ход секретное оружие, и его глаза темнеют.

– Я знаю, что ты делаешь, – бормочет он с усмешкой.

Черт!

– Что? – Хлопаю ресницами.

– Пытаешься отвлечь меня от дела первостепенной важности. Ты всегда так делаешь. Просто не принимай решения второпях. Не отказывайся, Ана. Подумай. О большем я не прошу.

Он наклоняется, сдержанно меня целует, проводит пальцем по щеке. Похоже, этот разговор надолго. Я улыбаюсь ему, а память вдруг подбрасывает кое-что, сказанное им раньше.

– Можно вопрос? – осторожно спрашиваю я.

– Конечно.

– Ты сказал сегодня, что если я разозлюсь на тебя за что-то, то могу выместить злость в спальне. Что ты имел в виду?

Кристиан напрягается.

– А сама-то как думаешь?

Черт. Придется выкладывать.

– Что ты захочешь, чтобы я тебя связала.

Он удивленно вскидывает брови.

– Э-э… нет. Я вовсе не это имел в виду.

– Ой… – невольно вырывается у меня.

– Так ты хочешь связать меня? – Он все-таки уловил нотку разочарования и, похоже, шокирован.

Я краснею.

– Ну…

– Ана, я… – Он останавливается, лицо его словно накрывает тень.

– Кристиан, – с тревогой шепчу я и, повернувшись, приподнимаюсь на локте. Протягиваю руку, поглаживаю его по щеке. В больших серых глазах – страх.

Он печально качает головой. Дело дрянь.

– Кристиан, перестань. Это неважно. Я просто подумала, что ты сам хотел этого.

Он берет мою руку, прикладывает ладонью к груди, и я чувствую, как колотится его сердце. Черт! Да что же с ним такое?

– Ана, я не знаю, что буду чувствовать, если ты станешь трогать меня связанного.

У меня как будто мурашки по черепу. Он так это говорит, словно признается в чем-то тайном, нехорошем.

– Для меня это все еще слишком ново, – негромко говорит Кристиан.

Надо же. Обычный вопрос. Я вдруг понимаю, что, хотя Кристиан и прошел большой путь, конец еще неблизок. Тревога сжимает сердце. Наклоняюсь – он замирает, но я лишь целую его в уголок рта.

– Кристиан, я просто сказала, не подумав. Пожалуйста, не волнуйся. Пожалуйста, не думай об этом больше.

Я снова целую его. Он стонет, отвечает тем же и вдавливает меня в матрас. Сжимает руками мой подбородок… и вот уже все позади и мы снова забываемся друг в друге.

На следующее утро просыпаюсь еще до будильника. Кристиан обвился вокруг меня, как плющ: голова – на груди, руки – на талии, нога застряла между моими. Мало того, он еще и скатился на мою сторону кровати. Всегда одно и то же. Стоит нам поспорить вечером, как все вот этим и заканчивается: он сворачивается у меня под боком, а мне жарко и неудобно.

Ох, мои Пятьдесят Оттенков! Какой же он бедненький и несчастненький… в некоторых отношениях. Кто бы мог подумать?

Перед глазами – знакомый образ: грязный, неприсмотренный, несчастный мальчик. Этот образ постоянно меня преследует. Глажу его по стриженым волосам, и меланхолия отступает. Кристиан ворочается, открывает заспанные глаза, смотрит на меня и пару раз мигает.

– Привет. – Улыбается.

– Привет. – Люблю просыпаться под эту улыбку.

Водит носом по моим грудям, довольно мурлычет. Его рука ползет по моей талии, по прохладному атласу халата.

– Ты такая соблазнительная, – бормочет он и бросает взгляд на будильник, – но мне надо вставать. – Потягивается, откатывается от меня, поднимается.

Я лежу на спине, заложив руки за голову. Любуюсь…

Кристиан раздевается – пора в душ. Я смотрю на него – само совершенство. Ни убавить, ни прибавить. Я бы и волоска не изменила… ну, разве что подстригла бы, когда отрастут.

– Созерцаете и восхищаетесь, миссис Грей? – Он вскидывает иронически бровь.

– Прекрасный вид, мистер Грей.

Кристиан усмехается и швыряет мне в лицо штаны, но я успеваю вовремя их схватить. Хохочу, как школьница. Он наклоняется с недоброй ухмылкой, стягивает одеяло, хватает меня за лодыжки и тащит вверх. Рубашка задирается, я пищу, а он атакует меня серией быстрых поцелуев – колени, бедра… о…

– Доброе утро, миссис Грей, – приветствует меня миссис Джонс. Я вспоминаю ее вчерашний визит к Тейлору и краснею.

– Доброе утро.

Она подает мне чашку чаю. Я забираюсь на стул у стойки, рядом с мужем. Кристиан выглядит, как всегда, потрясающе – свежий, только что из душа, волосы еще влажные, в белоснежной рубашке и серебристо-сером галстуке. Моем любимом. С этим галстуком связаны самые приятные воспоминания.

– Как дела, миссис Грей? – У него такой теплый взгляд.

– Думаю, вы и сами знаете, мистер Грей. – Смотрю на него из-под ресниц. Он кивает.

– Ешь. Ты вчера совсем не ела.

О, мы сегодня в роли босса.

– Не ела, потому что ты был задницей.

Миссис Джонс роняет что-то в раковину. Я вздрагиваю. Кристиан, как будто не слыша, бесстрастно смотрит на меня.

– Задница или нет – ешь. – Тон серьезный. С ним лучше не спорить.

– Ладно! Ложку в руку, ешь гранолу, – бормочу я тоном упрямого подростка.

Тянусь за греческим йогуртом, кладу пару ложек на свою кашу, добавляю немного голубики и бросаю взгляд на миссис Джонс. Наши глаза встречаются. Я улыбаюсь, и она отвечает теплой улыбкой. Такой завтрак я выбрала сама во время медового месяца, и вот получила.

– Мне на этой неделе, возможно, придется слетать в Нью-Йорк, – сообщает Кристиан, вторгаясь в приятный ход моих мыслей.

– А…

– Придется остаться на ночь. Я хочу, чтобы ты полетела со мной.

О нет…

– Кристиан, я работаю.

Он смотрит на меня так, словно хочет сказать: да, ты работаешь, но босс ведь я.

Вздыхаю.