Затаившийся под мостом паренек ждет подходящего момента для переправы, но на мосту, в караульной будке, бойцовый паук, и чтобы он ничего не заподозрил, паренек пытается утихомирить свои мысли.

Он думает все «тише, тише», и когда вот наконец наступает полный покой, неожиданно для себе начинает испытывать ни с чем не сравнимое блаженство.

Он слышит голоса деревьев, радующихся наступлению нового дня; чувствует, как в них и, вообще, во всем живом вокруг циркулирует некая сила…

— Ты мог бы все это прекратить.

— Что? — не понял еще не успевший оторваться от своих воспоминаний Найл.

— У тебя тогда было оружие.

— А-а, вот ты о чем, — кивнул Найл. — Если бы все решалось так просто, — понимая, что разговор предстоит долгий: переубедить Исту будет нелегко, он на минуту задумался, с чего лучше начать, и начал с самого главного: — Без смертоносцев люди не смогут развиваться дальше.

Видимо, Иста ждала чего угодно, только не этого. Заметив, как изменилось выражение ее лица, Найл мысленно убедился своей первой маленькой победе.

Удивление подразумевает любопытство, желание слушать и воспринимать.

— Вот ты говорила, люди не равны смертоносцам — слабее их. Что все держится исключительно на дисциплине. Правильно. Но когда-нибудь все изменится, и люди тоже станут сильными. Им придется стать такими — или же они снова превратятся в рабов. Ты скажешь: не будет смертоносцев — не будет и рабства, но дело в том, что со временем может появиться новый враг, еще более опасный. Поэтому гораздо перспективнее не уничтожать пауков, а научиться им противостоять. Конечно, не с оружием в руках, а силой своего разума. Видишь ли, большинство людей настолько ленивы, что их обязательно нужно подталкивать, вынуждать, не давать покоя — они ни за что не буду развиваться по собственной инициативе. А создай им невыносимые условия — они начнут шевелиться и, глядишь, чего-нибудь добьются. Затем их пыл снова иссякнет. До следующего потрясения.

— Пока очередное потрясение ни добьет их уже окончательно, — в глазах Исты опять появилась непримиримость, — и уже просто некому будет двигаться вперед.

— Конечно, те, кого «добьют» двигаться не смогут, но кто-то же останется?

— Смертоносцы!

— Или же люди. Почему бы и нет? Смотря кто, окажется сильней, потому что все сказанное о людях в равной степени относится и к другим обитателям Земли. А, возможно, они подружатся, и тогда, вообще, никого не придется «добивать», — Найл усмехнулся, повторив излюбленное Истино словечко. — Скажи, — продолжал он, видя, что девушка все еще далека от того, чтобы разделять его взгляды, — скажи, ну зачем человеку учиться мыслеречи, зачем ему учиться посылать волевые импульсы, если не будет смертоносцев.

— А зачем ему это надо? Разве нельзя без этого обойтись?

— Конечно, можно, но это — как раз то самое, чего человек не умеет, чего он еще никогда не пробовал.

— Но ведь они смотрят на нас как на еду!

— Не на всех. Можешь быть уверена, ни меня, ни твоего Нита — тех, кто заставил себя уважать, едой они не считают… — Найл прямо почувствовал, как все в Исте: взгляд, каждая клеточка ее тела, точно ответила и потянулась навстречу. — Кстати, смертоносцы, в отличие от людей, очень серьезно относятся к возможностям нашего разума. Они считают его реальной силой — уж кому-кому, а им в подобном вопросе стоит доверять. Ну и, конечно, во что бы то ни стало будут стараться себя обезопасить, — Найл говорил, но Иста больше не слушала.

— А ты, правда, веришь, что его можно спасти? — она все еще будто светилась изнутри — от любви, от гордости за любимого — но в глазах ее уже опять был страх, и Найл опять не смог ее обмануть.

— Не знаю, — честно признался он, хотя вложил в эти два слова столько сочувствия, что добавлять уже ничего было не нужно.

— Спасибо, — Иста поняла: Найл сделает для нее все…

* * *

«Спасибо… — в очередной повторил про себя Найл. — Только вот за что…»

Он лежал у себя в постели и, как две ночи назад, тщетно пытался разглядеть в темноте высокий потолок спальни. Накопившаяся за последнее время усталость требовала немедленного отдыха, но, несмотря на все старания, вот заснуть-то Найл как раз и не мог.

Еще один прошедший день не принес практически ничего. Правда, они с Истой знали теперь, где находится Нит и что прямой угрозы его жизни пока не было: не так уж часто смертоносцам попадается подобная «диковинка». Однако, как ни силен Нит, долго ему все равно не продержаться, и каждый час, проведенный под неусыпным наблюдением пауков, да еще в «светящемся доме», даром ему не пройдет.

Смертоносцы, конечно, не могли не знать, какую славу имеет это здание у людей — значит, Нит оказался там не случайно.

Хотя само по себе это вовсе не служит доказательством того, что находиться в «светящемся» доме, действительно, опасно: чтобы испугаться, достаточно и слухов. Но так или иначе, слухи все равно необходимо проверить, и только тогда можно будет…

Внезапно Найл замер: в коридоре послышался какой-то звук.

«Так поздно… Или показалось…» Расслабившись, Найл попытался мысленно обнаружить источник — ничего: ни шороха, ни единого движения мысли. Полная тишина — лишь сердце билось тревожно, и кожу на теле, будто бы саднило от ощущения чьего-то присутствия. Однако постепенно прошло и это.

Выждав для верности несколько минут, Найл осторожно поднялся и, стараясь двигаться как можно тише, вышел в коридор. Сейчас здесь, действительно, было пусто, хотя интуиция подсказывала, что по коридору кто-то все же недавно проходил, и Найл, следуя необъяснимому, но вполне реальному ощущению, поднялся сначала на верхний этаж, а потом — по узенькой лесенке — прямо на крышу.

Она стояла, облокотившись на парапет, и смотрела куда-то вдаль.

— Иста!

Нехотя оглянулась:

— Иди сюда, — и когда Найл подошел, показала рукой куда-то за реку. — Видишь?

Темное ночное небо было затянуто легкой серой дымкой. Белые неподвижные облака, мерцающие звезды в просветах между ними. То ли оттого, что накрапывал мелкий-мелкий дождь, то ли оттого, что где-то очень высоко, гораздо выше облаков, был сильный ветер, казалось, что звезды слегка покачивались.

— Видишь? — указывая на самую яркую из них, нетерпеливо повторила Иста.

— Звезду? — спросил Найл, запоздало сообразив, что таких крупных, а тем более расположенных на столь маленькой высоте звезд не бывает. Это мог быть, например, далекий свет газового фонаря или… свет в окне! Как же до него сразу не дошло. — «Светящийся дом»?

— Да.

Улицы квартала рабов ночью почти не освещались, в той же его части, которая примыкала к району, разрушенному взрывам, вообще, никто не жил. Одинокое освещенное окно в оставленном людьми доме, окруженное точно такими же, заброшенными, разрушающимися от времени и невнимания; как зловеще оно должно было выглядеть в темную безлунную ночь…