Приступ был тяжелый. Лэд проснулся от звуков мучительного надсадного кашля сэра Джеффри, прежде чем солнце показалось на небе. Да и потом оно, скорее всего, спрячется за тучами. День обещал быть холодным и хмурым, таким же, как все предыдущие на этой неделе. Уже второй ноябрь он проводил в Лондоне, вдали от Дианы. Натягивая халат, Лэд посмотрел в окно и вздохнул. До чего же все надоело, скорее бы покончить с осточертевшими делами!

В итоге он добился успеха. Благодаря сэру Джеффри и Ллойду он стал истинным аристократом, великолепно играл в карты и выигрывал пари. Он умел очаровывать людей, особенно женщин. Мужчин, которые поначалу были его врагами, он сделал своими друзьями. Благородные джентльмены, ранее презиравшие его за его американское происхождение, приняли его в свой круг.

Любой другой был бы доволен такой жизнью, но Лэд лишь мирился с ней. Карточная игра оказалась ужасно изнурительным способом заработка. Он досконально знал приемы игры и овладел искусством заключения пари. И постигая все новые трюки в том и другом, он начал осознавать, что успех в этом деле – всего-навсего вопрос опыта. Тот, кто более умудрен, получает преимущество над менее сведущим. А все мелкие уловки, позы и тщательно продуманное выражение лица – просто балаган. Лэд не мог играть с легкомысленными отпрысками из аристократических семей. Эти юнцы сгоряча могли за вечер спустить все родительское состояние, а он не хотел служить тому причиной. Сэр Джеффри говорил ему, что игрок не должен быть разборчивым, но Лэд поступал так, как ему подсказывало сердце. Он знал, что и Джошуа, и его родители были бы очень огорчены, если б узнали, что он содействовал чьему-то разорению.

Вообще он больше любил пари. Во всяком случае, несколько раз у него это хорошо получалось. Выигранное пари существенно увеличивало его накопления, да и сам исход доставлял гораздо больше удовлетворения.

Первое по-настоящему значимое и успешно завершившееся пари состоялось совсем недавно. Благодаря нему он не только заработал десять тысяч фунтов, но и приобрел хороших друзей. И вдобавок получил такое огромное удовлетворение, какого не даст ни один выигрыш в карточной игре. По наущению сэра Джеффри Лэд заключил пари с весьма заметной в свете фигурой – Люсьеном Брайлендом. Брайленд, он же виконт Коллен, славился своим непостоянством. Так вот, вопреки всему Лэд предсказал, что виконт влюбится в свою простоватую невесту, леди Клару Харкхэмс, через шесть месяцев после их свадьбы. Лорд Коллен был оскорблен до глубины души подобным пророчеством. Он сказал, что как только Клара забеременеет, он сразу же отправит ее в свою загородную усадьбу, и с готовностью принял предложение Лэда.

Для Лэда это был почти верный выигрыш. Сэр Джеффри, как всегда, просчитывал десять ходов вперед. Согласно его конспиративным данным, невеста лорда Коллена воспитывалась в деревне. Они были обручены еще довольно юными, и в ту пору он был в нее влюблен. Живя в разлуке, они охладели друг к другу, и теперь нужно было только, чтобы кто-то заинтересованный – так случилось, что им оказался Лэд, – слегка им помог. Они должны были осознать, что любовь для них снова возможна. Бракосочетание состоялось, и к концу шестого месяца леди Клара уже ждала ребенка. А лорд Коллен так полюбил свою жену, что никакие земные силы не могли оторвать его от нее. Он с радостью признал свое поражение и даже поблагодарил Лэда. Лэд с удовлетворением наблюдал, как Люк с Кларой уезжают в свое имение – вместе. Он же на десять тысяч фунтов приблизил возвращение к своей любви.

Если только ему было куда возвращаться. За все время с момента его отъезда от Дианы не было ничего, кроме одной записки. Товарищ Дэвида Мултона захватил ее из Керлейна, когда ехал в Лондон, и передал Лэду. Диана выражала признательность за то, что он прислал архитектора и остальных, а также за уголь и деньги. Все это касалось сугубо хозяйственных вещей. В конце она благодарила его за небольшие подарки, которые он посылал ей через мистера Сиббли, и, что Лэда страшно удивило, выражала надежду на письмо. Будто он не отправлял ей пачку за пачкой с первого дня своего пребывания в Лондоне! Теперь Лэд был склонен думать, что Диана не получала от него вестей, за исключением того, что приходили от мистера Сиббли. И Лэд подозревал, что к этому приложил руку Иган Паттерсон. Тогда многое становилось понятным.

Дверь в его спальню отворилась. Ллойд стоял в коридоре, держа в руке миску. Лэд знал, что она полна крови.

– Сегодня он очень плох? – спросил Лэд, но это скорее прозвучало как утверждение.

Лицо Ллойда ничего не выражало. Как они иногда похожи с Суитином, подумал Лэд.

– Плох, – последовал ответ. – Нечего было выходить на холод вчера вечером. – Ллойд слегка дернул плечами. – Говорили ведь ему. И вы, и я. Оба говорили.

Да, они его предупреждали. Ночь за ночью, месяц за месяцем, с тех пор как приступы кашля стали сопровождаться кровохарканьем. Некоторое время назад Лэд вдруг заметил, что сэр Джеффри перестал пудрить лицо. И понял причину: ему больше не требовалась искусственная бледность. Они так был бледен как покойник – из-за чахотки.

Сэр Джеффри знал о ней еще до того, как Лэд познакомился с ним, и отказывался что-либо предпринимать. Он не хотел даже пожертвовать своими ночными вылазками, хотя он больше не играл. Ему просто не хватало сил. Держась на некотором расстоянии, он лишь наблюдал за тем, что делал Лэд. Когда они возвращались домой, сэр Джеффри высказывал ему свои замечания. Лэд неоднократно говорил своему благодетелю, что ему не следует так напрягаться, хотя каждый раз в глубине души эгоистично радовался его присутствию. В те несколько вечеров, когда сэр Джеффри не сопровождал его, Лэд чувствовал себя ужасно уязвимым. Он садился за стол с ожиданием собственного промаха, причем такого ужасного, что игра непременно должна была закончиться полным провалом. Правда, пока еще он не оступался так сильно. Но все равно Лэд смертельно боялся, что настанет день, когда он перестанет ощущать постоянную поддержку сэра Джеффри.

– Я, посижу около него, – предложил Лэд. Ллойд устало кивнул и вышел, не сказав ни слова.

– Сегодня кашель проснулся раньше вас, не так ли? – шутливо пробормотал Лэд, усаживаясь в кресло. Сэр Джеффри напоминал восковую фигуру из музея мадам Тюссо. Лэд и бровью не повел: достоинство сэра Джеффри было превыше всего. – Может, теперь вы послушаетесь Ллойда и меня. Мы ведь предупреждали, что вечера сейчас слишком холодны, чтобы выходить из дома.

Сэр Джеффри еле заметно улыбнулся из своего гнезда, заботливо устроенного Ллойдом из множества подушек.

– Я начинаю думать, что вы правы, Лэд, – признал он, и Лэд с тревогой отметил, как слаб, как не похож его голос на тот, который он слышал всего лишь год назад. – Хотя, – продолжил сэр Джеффри, – мне ненавистна эта мысль. Я не хочу, чтобы вы оказались в стае волков, без единого друга. Правда, с тех пор как мы познакомились, вы прошли длинный путь. Окажись я за столиком против вас, я должен был бы опасаться.

Лэд протестующе фыркнул:

– Вы, конечно, шутите. Мне никогда не достигнуть вашего мастерства, сколь бы я ни старался.