Фиби вышла из ванной и свалила одежду в гостиной перед Эви и Сэмом.

– Вам стоило бы посмотреть на нее, – сказала Фиби. – Кожа да кости. И вся в татуировках, кстати, со знаком Тейло между лопатками.

Сэм поежился.

– О боже, – пробормотала Эви.

Фиби обшарила карманы черных джинсов и нашла лишь десятицентовик и монету в пять центов.

– Я сказала ей, что постираю одежду, но, думаю, лучше выбросить ее.

– Это все, что у нее есть, – сказал Сэм. – По-моему, лучше постирать.

Фиби кивнула и задумалась. «Так уже лучше. Это больше похоже на того Сэма, которого я знаю». Она подняла ожерелье и нащупала холщовый мешочек, подвешенный внизу.

– Там что-то есть. – Она развязала тесемки, перевернула мешочек и встряхнула его.

На пол упало четыре предмета: два цветных мелка (желтый и голубой), ключ на веревочке и пластиковая ламинированная карточка, которую Сэм сразу же поднял и внимательно изучил.

– Что это? – спросила Фиби.

– Библиотечная карточка. Из Олдричской публичной библиотеке в Бэрре.

– Там есть имя? – спросила Эви, наклонившись поближе, чтобы лучше видеть.

– Подпись на задней стороне и имя – Мэри Стивенс.

– Что еще за Мэри Стивенс? – осведомилась Эви.

– Понятия не имею, – сказал Сэм. – Но одно я знаю наверняка: никто не знал, что я сохранил тот браслет. Только я и Лиза.

– Кто-нибудь видел мою корзинку для шитья? – спросила мать Лизы. Все остальные заканчивали завтрак, а Филлис ходила по дому с отцовской пижамой в руках.

– Я не видела, – сказала Лиза. Остальные покачали головами. Корзинка куда-то пропала, и теперь Филлис прижимала пижаму к груди, как будто нарисованные форели были живыми и пытались вырваться на свободу. Внезапно она показалась Лизе более худой и хрупкой, чем раньше. Еще больше тревожил тот факт, что она постоянно теряла вещи: садовую лопатку, кухонные ножницы, а теперь еще и корзинку для шитья.

– Здесь отвалилась пуговица, – сказала Филлис, крутя пижаму в руках. – Я собиралась пришить ее. Думала, что хотя бы это… – Ее голос пресекся.

– У Дэйва много других пижам, – сказала Хэйзел и поднесла к его рту ложку с пшеничными хлопьями. Отец продолжал сжимать губы, и она мягко тыкала ложкой, предлагая открыть рот и принять пищу. Молоко стекало по его подбородку.

Филлис посмотрела на сестру.

– Мне хорошо известно, сколько пижам у моего мужа. Но, наверное, Хейзел, ты не знаешь, что это его любимая пижама! – Мать резко повернулась и вышла из кухни.

Сэм наблюдал за этой сценой с открытым ртом, словно мальчик из комикса, собирающийся произнести фразу, заключенную в белый пузырь, но слова так и не вышли наружу.

Эви отодвинула тарелку и громко рыгнула. Это было в ее стиле – попытаться поднять настроение умышленной грубостью, – но сейчас это прозвучало неуместно.

– Может быть, кто-то из вас поможет Филлис найти ее корзинку для шитья? – неуверенно предложила Хэйзел. Ее рука немного дрожала, когда она потянулась к своей кружке и отпила большой глоток кофе с таким количеством бренди, что Лиза ощущала запах на другой стороне стола.

– Я пойду, – сказала она, торопясь избавиться от общества Эви, которая теперь издавала еще более отвратительные звуки, цыкая зубами. Лиза встала и отправилась наверх, следом за матерью. Дверь ее спальни была заперта.

– Мама? – позвала Лиза и постучалась.

Ответа не последовало.

Но Лиза знала, что делать: она найдет корзинку для шитья и оставит ее под дверью. Это была лишь малость, но что еще она могла сделать, чтобы восстановить подобие порядка и сделать маму немного счастливее? Лиза начала со шкафа в коридоре, где обнаружила скатерти и полотенца, рулоны туалетной бумаги и неиспользованные бутылочки шампуня. Корзинки там не было. Она проверила гостевую комнату, где жила Хэйзел и где витал сладковатый запах спиртного. Открыв ящик прикроватного столика, Лиза увидела бутылку бренди и упаковку валиума. Корзинки не было. Кому придет в голову смешивать алкоголь с валиумом? Хэйзел должна это знать – в конце концов, она была медсестрой.

За бренди и таблетками валялась книга в бумажной обложке. Это был один из сентиментальных романов Хэйзел со смазливым юношей на обложке, обнимавшим томную женщину. Сказки для взрослых – вот что это такое. Эви говорила, что в некоторых из них есть непристойные сцены бурных страстей. Лизу тошнило от одной мысли об этом, но сейчас ее снедало любопытство. Она пролистала страницы и ближе к середине обнаружила закладку в виде фотографии. Лиза достала снимок и заморгала, глядя на него. На фотографии был ее отец, выглядевший молодым и счастливым. Ни очков, ни глубоких морщин на лбу. Его волосы были длинными и взлохмаченными. Он обнимал девически стройную Хэйзел с безупречно уложенной прической и озорной улыбкой на лице.

Лиза почувствовала, что краснеет; сердце гулко забилось в груди.

Откуда взялась эта фотография? И зачем Хэйзел спрятала ее в книге? Лиза вдруг поняла, что не хочет знать ответы на эти вопросы. Лучше всего избавиться от фотографии, сделать так, чтобы никто больше не смог найти ее.

Она скомкала фотографию и сунула в карман, потом убрала книгу на прежнее место.

Выпрямившись, Лиза выглянула в окно и увидела Эви, которая быстро огляделась по сторонам, прежде чем уйти в лес с рюкзаком на плечах. С тем самым рюкзаком, который она давала Джеральду.

Довольная поводом отвлечься от фотографии, Лиза спустилась вниз, прыгая через две ступеньки, и выбежала через кухню во двор.

К тому времени, когда Лиза догнала Эви, та уже находилась в Рилаэнсе и разговаривала с Джеральдом и Мизинчиком. Лиза спряталась за ближайшим деревом. На поляне с подвальными ямами не было деревьев, поэтому она плохо слышала, о чем они говорят. Комар, пищавший над ухом, опустился на лицо; Лиза хлопнула себя по щеке, но промахнулась. Воздух был неподвижным и влажным, небо потемнело. Дождь мог начаться в любую минуту.

Лиза снова увидела, как Эви сняла рюкзак и вручила его Джеральду. Он кивнул со словами «Спасибо, Стьюи», но оскорбительная кличка как будто не покоробила Эви. Она не потянулась за ножом и даже не вздрогнула, а лишь медленно попятилась с униженным и побежденным видом. Это была совсем не та Эви, которую знала Лиза. Новая Эви медленно побрела домой, больше похожая на странную сгорбленную гориллу, чем на девочку.

Что, если они шантажируют ее? Обещают, что не доставят ей неприятностей из-за сломанной руки Джеральда, если она будет платить им? Но что Эви могла отдать шантажистам?

Решившись так или иначе добраться до сути вещей, Лиза подождала, пока Эви поднялась на холм, а затем направилась к Джеральду и Бекке. Они шли в другую сторону, вглубь леса. Если они будут двигаться дальше, то в конце концов выйдут на Рэнгли-роуд, огибающую заднюю часть леса. Если повернуть налево по Рэнгли-роуд, то можно дойти до Хилл-роуд, которая ведет обратно к центру города. Зачем они решили возвращаться домой кружным путем?