В том, что молодому сотруднику посольства поручают встречать и развлекать важных гостей из Центра, не было ничего необычного. Странным показалось только, что это указание выдает лично сам посол, а также то, что он просит не болтать – словно речь идет об операции особой важности. Впрочем, я списал столь высокий уровень, на котором мне дали задание, на важность прибывающих гостей. Я, грешным делом, подумал, что они – партийные шишки лет под семьдесят, вдруг решившие под видом загранкомандировки заняться рыбалкой, а также гораздо более молодежным увлечением – аквалангами и подводной охотой. Я даже внутренне подготовился оказывать московским старцам неотложную помощь и захватил с собой аптечку с корвалолом и нитроглицерином – на случай, если гости не рассчитают собственные силы.

Каково же было мое удивление, когда в гаванском аэропорту (а я, разумеется, встречал высоких гостей) передо мной предстали два парня, кровь с молоком, оба лет на пять старше меня тогдашнего, то есть около тридцати. Каждый из них был на голову меня выше (а я не отличаюсь низкорослостью), каждый мог похвастаться горой мышц, выпирающих из-под рубашек с коротким рукавом. Они без видимого труда несли огромные, тяжеленные сумки и решительно отвергли все мои поползновения помочь им. В общем, гости произвели на меня неплохое впечатление. Можно сказать, хорошие отношения между нами завязались еще в тот момент, когда я вез их на своем «жигуленке» в посольские апартаменты.

На следующий день – солнце еще не взошло – на шаланде, которой управлял мой приятель старик Рамирес, мы вышли в открытое море. Рамирес отличался веселым нравом, словоохотливостью и недюжинной (несмотря на свои семьдесят) силушкой. Разумеется, он – как и еще пара десятков кубинских «кэпов» – был на короткой ноге с Хемингуэем и утверждал, что именно его старина Хэм (которого все на Кубе просто боготворили) вывел в качестве главного персонажа в «Старике и море»… Но это лирика, не имеющая отношения к делу…

Второй странностью в гостях из Центра (первой я посчитал их недюжинную физическую подготовку) явилось их желание рыбачить и погружаться с аквалангом в строго определенном квадрате моря – ни одной географической минутой не южнее или севернее, восточнее или западнее. Рамирес начал, правда, вслух ворчать, что сроду на той банке, куда хотят идти сеньоры, рыбы не водилось и, если гостям нужен хороший улов, им следует идти в совершенно другое место. Однако я живо его утихомирил, отозвав в сторонку и напомнив, что мы с ним (при всем уважении к его сединам) находимся на лодке для того, чтобы выполнять пожелания комрадов из Москвы, а никак не наоборот.

Третье, что меня поразило в первое же утро на лодке, – конструкция аквалангов наших гостей. У меня ранее была практика, связанная с подводными погружениями, но нигде я не видывал столь современных и совершенных дыхательных аппаратов, как у них (естественно, акваланги ребята привезли с собой – этим и объяснялась тяжесть их сумок в аэропорту).

Итак, в заданном нашими гостями квадрате они совершили несколько погружений – при том (что опять-таки меня поразило) даже не прихватив с собой ружей для подводной охоты. Вместо них у одного была сумка с инструментами, в которой лежали (мне удалось заглянуть в нее) гаечные ключи, отвертки и баллончики с какой-то жидкостью.

И назавтра, и в третий день наша экспедиция в точности повторилась. Опять мы пришли в ту же самую точку в море, опять гости совершили несколько погружений, при этом полностью пренебрегая подводной охотой. Помимо сундучка с инструментами, каждый из них брал с собой, погружаясь, по прибору, притороченному к поясу. Мне удалось рассмотреть эти устройства – и они стали еще одной загадкой, свидетельствующей, что визитеры из Союза вряд ли тянут на простых ныряльщиков. Зачем, спрашивается, им тогда вооружаться счетчиками Гейгера?

Однако третий день стал последним при обследовании уже привычного нам с «кэпом» Рамиресом квадрата. К концу его наши гости выглядели радостными и довольными – как люди, успешно выполнившие непростую работу. И в оставшиеся дни они уже не настаивали плыть в то самое место. Напротив, они принимали все предложения старика капитана и самозабвенно занимались подводным плаванием и глубоководной охотой.

По вечерам я развлекал наших гостей, показывал красоты Гаваны. Мы с ними курили контрабандные, прямо с фабрики, сигары, заходили в многочисленные бары, в том числе и во «Флоридиту», которую так любил старик Хэм, пили «Мохито» и ром с колой. И, несмотря на то что в моей службе обычно предостерегают против того, чтобы мы завязывали приятельские или теплые отношения с кем бы то ни было, мы с гостями, можно сказать, подружились. По некоторым их обмолвкам я понял, что ребята служат в элитном спецназе ВМФ, базирующемся под Москвой и готовом в любой момент вылететь в любую горячую точку.

Наконец я проводил их на самолет на Родину. Мы даже, в нарушение инструкций, обменялись с ними домашними телефонами.

Ну а потом, после подарка судьбы, выразившегося в недельном плавании на катере, где я в основном загорал и купался, меня с прежней силой закрутила повседневная рутина, и я постепенно стал забывать о гостях из Москвы и их странных погружениях…

Однако через месяц мне пришлось о них вспомнить. Дело в том, что мой приятель старик Рамирес ушел на своей лодке в море – и не вернулся. Несколько дней его искали, но обнаружить смогли только лодку, на борту которой никого не оказалось. Сделали вывод: старику стало плохо, он упал в море и утонул. Тела так и не нашли.

А спустя еще месяц меня снова вызвал посол и заявил, что меня отзывают в Москву. «За что?» – невольно вырвалось у меня. «Не за что, – с улыбкой поправил глава диппредставительства, – а благодаря чему. Вы проявили себя с самой лучшей стороны, и вам надлежит готовиться к новому, более высокому назначению».

Итак, я вместе с женой покинул Кубу.

В Москве моя подготовка к новой командировке растянулась на долгие месяцы.

Однажды я вспомнил о своих мимолетных товарищах по плаванию на лодке старика Рамиреса и позвонил им. Увы, результат оказался неутешительным. И по первому, и по второму домашнему телефону мне ответили, что такие здесь больше не живут. Меня это заинтриговало – вкупе со смертью старика Рамиреса и особой миссией, которую мои друзья выполняли под водой. А теперь еще и их исчезновение… Все это заставляло меня задуматься – в том числе о своей собственной судьбе.

Я стал наводить справки. Одним из важнейших козырей, который дают учеба в Дипакадемии и моя служба, являются обширные связи. Благодаря им я через несколько недель узнал, что мои друзья-аквалангисты, слава богу, не повторили судьбу кубинского капитана. Обоих перевели, причем с повышением. Один был направлен для дальнейшего прохождения службы на Тихоокеанский флот, другой – на Северный. Их перевод странно совпал по времени с моим отзывом с Кубы.

Поэтому я задался вопросом – не мог не задаться! – а что случилось? Что или кто покоится под водой близ берегов Острова свободы? Почему туда ныряли аквалангисты, вооруженные инструментами и счетчиками Гейгера?

Я выуживал информацию – по крохам, по случайным документам и обмолвкам – в течение многих лет. В конце концов, это моя профессия – добывать совсекретные данные, и для их поисков я мобилизовал все свои умения и навыки…