— Не может быть. Как-то это всё звучит фантастически и не похоже на него.

— Вот-вот! Весь такой глянцевый, а внутри душонка совсем прогнила.

Сергей в размышлениях качал головой. Анжела вздохнула:

— Даже не верится, что первый ребёнок Ирочки от Леманна. И об этом никто не знал.

— В каком смысле первый? У неё одна дочка? А что есть ещё дети?

— Нет-нет! Я просто уточнила, — осеклась Анжела.

― Ой, кстати, про количество детей Леманна, знаешь, что я думаю? Он столько лет не хотел знать свою старшую дочь. Я не слышала, чтобы Ириночка Николаевна получала алименты. С деньгами у них бывало туго. Я сама старалась выручить, премию дать, но ты ведь в курсе, какая она гордячка. На какие только хитрости не приходится идти, чтобы что-нибудь ей подарить.

― Ох, тут я с тобой согласна! ― всхлипнула Анжела.

― Постой, а вдруг Леманн испугался за наследство? Такими миллиардами ворочает, наверняка переживает, что Ирина Николаевна хочет отстаивать права дочери на будущее наследство. Божечки! А вдруг он ей снова угрожает? Вот ведь наказание ― страсть и ненависть в одном флаконе! Пожалуй, надо поговорить с папочкой и просить помощи у хороших юристов. Ангелочек, у тебя есть знакомые, кто разбирается в семейном праве и вопросах наследства? Давайте объединимся и не дадим нашу Ириночку Николаевну на растерзание Леманну!

Анжела встревоженно проговорила:

— Подожди, давай не будем торопиться. Послушай, Алёночка, ты мне сейчас такое рассказала! Сойти с ума! Ты ещё с кем-нибудь это обсуждала?

— Нет. Я жду удобного момента на работе спросить потихоньку у Ириночки Николаевны. Пока не получается, кругом посторонние уши и глаза. В салоне перед праздниками ажиотаж, все как с ума посходили! А ты, Ангелочек, как думаешь, я права?

— Ух, тут надо всё хорошенько обмозговать. А права ты или нет, даже не знаю. Поживём-увидим. Удачного тебе дня, дорогая! Созвонимся ещё, солнышко. Пока-пока.

Анжела положила трубку и накинулась на Леманна:

— Ты настоящий козёл! Охренеть, ты собственного ребёнка собирался отдать в детдом? Сжечь квартиру?! Бандюган хренов!

— Этого не было! Я этого не говорил! Мы вообще с Ириной десять лет не разговаривали! Я приехал, мы встретились, а через несколько дней мне сообщили, что Надя — моя дочь. Я сам не знал!

— Как такое вообще возможно?! Вы два идиота на Северном полюсе жили? Без телефонов и связи? Ненормальные!

— Перестань, Анжел, — Леманн поймал её руку, — Я всё понял. Поехали.

― Если ты ничего не знал, кто тогда нёс всю эту чушь от твоего имени? Это же надо такое придумать!

Сергей горько вздохнул и молча ударил по газам, возвращаясь в свой дом.

Поднялась нешуточная метель. Черный джип заносило снегом, Сергей торопился и буркнул:

— Попроси у Алёны номер Владика.

— Зачем? — удивилась Анжела.

— Надо. Попроси, пока едем.

Анжела достала телефон, потыкала в сенсорный дисплей и всхлипнула:

— Готово.

— Перешли мне.

— Что ты задумал? Мне это не нравится.

— Просто перешли.

— Ну, ладно-ладно. Только держи себя в руках, он хороший парень. — Анжела защищала Владика. — Всегда такой вежливый, обходительный. Он не виноват, что в Ирочку влюбился.

Заслышав шум подъезжающей машины, Ирина встрепенулась, кутаясь в плед, и в ожидании уставилась на дверь. Павел Туманов ухаживал за ней, подливая в чашку чай. Леманн и Анжела вошли в дом. Сергей резким движением скинул пальто, взял стул и сел прямо напротив Ирины. Статный, уверенный в себе и властный мужчина, к которому Ирина тянулась всем своим существом, как ни к кому другому. Когда он уходил, сердце сжалось в комок, отравляя душу отчаяньем — всё это конец!

Ирина хотела броситься к нему, но сдержалась, сжала пальцы, заставляя себя сидеть на диване. Вернулся. Он здесь. И пусть осуждает, сверлит взглядом, но главное — он здесь. В голове Ирины появилось осознание: «Мне казалось, я сильная и смогу отказаться от Леманна ради его же счастья, но, когда дошло до дела, внутри я будто умерла».

Все молчали. Леманн набрал номер, включил громкую связь, положил смартфон на стеклянную столешницу стола и хрипло спросил:

— Алло, это Влад?

— А кто спрашивает?

— Сергей Леманн, знакомый Ирины Николаевны. Мы с вами виделись в детском кафе.

— А, да, помню. Чем обязан? — в голосе почувствовалась неприязнь.

— Мои друзья открывают новый медицинский центр. Требуется перевозка оборудования, офисной мебели и прочего хозяйства. Возможно, понадобится несколько рейсов. Объём большой. Однако, есть одно НО — услуги нужны срочно, сегодня. Подвёл другой перевозчик, поэтому ищем замену. Они готовы заплатить тройную цену. Можем, мы на вас рассчитывать? — Леманн говорил спокойно, по-деловому, но во взгляде читался вызов. Синие глаза полыхали азартом вперемешку с ревностью.

Послышалось шуршание, словно, Влад был за рулём и переложил телефон из одной руки в другую.

— Да, я согласен. Только сам я сейчас нахожусь далеко. Мне нужно будет немного времени созвониться со своими водителями. Грузчики нужны?

— Да, нужны. Вы сами не сможете подъехать? Оборудование очень дорогостоящее, хотелось бы ответственного человека.

Владик усмехнулся:

— Не получится, я вторую неделю в пути, мне ещё пилить несколько суток до дома. Я всё организую, не переживайте. Не ответственных у меня нет.

— Хорошо, я вам перезвоню в течение часа.

Леманн завершил разговор и пристально смотрел на Ирину. Та пила чай, не поднимая глаз. Опущенные ресницы скрывали мысли и эмоции. Или равнодушие? Что там? Леманну хотелось наброситься на неё, встряхнуть и заставить говорить. Неужели она ничего не чувствует? Сергей саркастично приподнял бровь и спросил:

— Есть другие претенденты? Другие Владики в поле досягаемости?

Ирина отрицательно покачала головой. Туманов спохватился:

— Серёж, нам пора. — Павел протянул руку, прощаясь. — Анжелочка, собирайся.

Тумановы быстро откланялись и ушли. Повисла тишина в воздухе. Леманн молча пожирал Ирину глазами, как хищник, загнавший жертву в угол. А она переволновалась так, что чай полился из носа. Ирина всхлипнула и закашлялась. Сергей в один широкий шаг оказался рядом, похлопал по спине, подал полотенце. Сходил за тканевыми салфетками и вытер со стола всё, что пролилось.

— Спасибо, извини, — прохрипела Ирина, прикрывая рукой нос.

— Горе ты моё, — протяжно вздохнул Леманн.

Закрыл на ключ входную дверь и начал закатывать рукава белоснежной рубашки. Бархатный голос зазвучал тоном, не допускающим возражений: