Этот вывод литературного персонажа подтверждается подсчётами современного российского историка Бориса Николаевича Миронова. В 1841–1850 годах православная церковь санкционировала в среднем по 77 разводов ежегодно. Церковь не была отделена от государства. Власть трактовала брак как таинство и признавала только церковный брак. Официальный брак и официальный развод были прерогативой церкви, и она давала разрешение на развод лишь в исключительных случаях. В годы Великих реформ количество разводов возросло на порядок. За 1867–1886 годы этот показатель составил 847 разводов в год, а за восемь лет, с 1905-го по 1913-й, — в среднем 2565 разводов ежегодно. Выразительная и говорящая подробность: если в 1841–1850 году прелюбодеяние одного из супругов в качестве основания для развода составляло всего-навсего 4,0 %, то в 1905–1912 год — 97,4 % от числа всех разводов, разрешенных православной церковью[320].

На рубеже XIX и XX столетий развод станет явлением заурядным. Даже «гимназистки румяные» хорошо уяснят себе смысл этого слова — и уже не будут воспринимать церковный брак исключительно как таинство. Чутко реагирующий на малейшие изменения в общественной психологии беллетрист поспешит зафиксировать это в своём новом произведении. В сентябре 1900 года Боборыкин написал повесть «Однокурсники» и в начале 1901-го опубликовал её на страницах журнала «Вестник Европы». Вот как рассуждает героиня повести, только что окончившая провинциальную гимназию с золотой медалью: «Ведь нынче нетрудно и развестись. Везде разводятся, не в одних столицах, и в провинции. Её подруга по гимназии — старше её на два класса — успела уже побывать замужем, и когда они перестали ладить с мужем, он дал ей развод. Это выражение: “дать развод”, нынче в особенно большом ходу. Ещё девчуркой-подростком она уже знала и употребляла его»[321].

В начале марта 1909 года граф Лев Николаевич Толстой прочитает изданную в Лейпциге книгу Норберта Грабовского «Духовная любовь» (1902) и произнесет слова, которые лишь в исключительных случаях можно было услышать из его уст: «Это очень хорошая книжка, несмотря на его самомнение»[322]. Через несколько дней Лев Николаевич вновь с большим одобрением говорил об этой книге своему секретарю: «Еще он пишет, — и это совершенно справедливо, — что говорят об освобождении женщин от власти мужчин, они говорят об освобождении мужчин от власти женщин. Власть эта не формулированная, но очень сильная…»[323].

В никогда не прекращающейся войне полов женщины нанесли мужчинам сокрушительный удар, от которого те так и не смогли оправиться. Сексуальная революция развивалась столь стремительно, что накануне Первой мировой войны брошенный женой муж из героя скандальной хроники или комического персонажа фельетона превратился в фигуру глубоко трагическую. В 1910 году поэт и сотрудник «Сатирикона» Саша Черный опубликовал на страницах этого журнала ставшее чрезвычайно популярным стихотворение «Колыбельная (Для мужского голоса)».

Поэт изобразил совершенно раздавленного мужчину, у которого не было ничего общего с лирическим героем элегии пушкинской поры. Нанесенный мужчинам удар был совершенно неожиданным, поэтому общество еще не успело выработать соответствующих норм поведения. Общество всегда вырабатывает защитные механизмы, и обманутый женой муж знал, как надо вести себя, чтобы не лишиться уважения окружающих. Брошенный же женой муж не ведал, как ему не потерять лицо и каким должно быть его поведение. Внезапно из системы ценностей был вынут тот самый главный, винт, которым все скреплялось и на котором все держалось. Отныне действительно было всё дозволено.