Суд. 35. «В октябре 1961 года П. подготовил ряд материалов военного характера, в том числе данные об одной военной академии, список известных ему офицеров, генералов с краткими характеристиками на них, статьи из военных журналов… и по паролю передал связнику иностранной разведки в районе гостиницы “Балчуг”. Этот вид связи был обусловлен с П. во время его пребывания в Париже».

Шпион. 35. Было замечено, что западные спецслужбы мало уделяли внимания анализу работы П. по добыванию информации с точки зрения безопасности. Как профессионалу-разведчику, считали они, ему было виднее.

Турнир. 35. В случае у «Балчуга» только актуальность информации могла заставить западные спецслужбы пойти на риск и направить на связь с ценным источником в страну его пребывания с мощной контрразведывательной службой своего агента.

Суд. 36. «…беседы Винна с П. в туалетных комнатах при открытых кранах, чтобы шум текущей воды заглушал голоса… В туалете американского клуба он вел свой разговор с Чизхолм 5 июля 1962 года…»

Шпион. 36. Такие осторожности воспринимались западными разведчиками как необходимость, причем оправданная.

Турнир. 36. Такие уединения вызывали подозрение у советских спецслужб: с Винном, а затем с Чизхолм — и все один и тот же человек — Пеньковский. Было заметно его желание скрыть свои неофициальные отношения с этими людьми.

Суд. 37. «В Париже П. был назван подобранный американцами тайник в подъезде дома № 5–6 по Пушкинской улице в Москве и объяснены правила пользования им: метка и телефонные звонки с вызовом на операцию и удачное ее проведение. Условия П. записал на листке бумаги, который был изъят у него при аресте».

Шпион. 37. Особенностью тайниковой операции на Пушкинской улице было то, что вызов на ее проведение исходил от П. И он лишь раз использовал ее для передачи материалов.

Турнир. 37. Условиями тайниковой операции воспользовались сотрудники госбезопасности, когда вызвали к тайнику американского дипломата и задержали его там с поличным.

Суд. 38.«… наличие у П. номеров телефонов дипломатических сотрудников не есть еще доказательство его преступной связи с этими лицами, ибо П. по роду своей официальной службы был связан с иностранцами, бывал на дипломатических приемах…»

Шпион. 38. Обилие официальных связей — это особенность работы любого разведчика. П. активно использовал свое служебное положение для деловых контактов с нужными людьми со стороны западных спецслужб.

Турнир. 38. Правило работы разведчиков гласит: быть подальше от подозреваемых в связях со спецслужбами лиц — они «под колпаком». Во время посольских приемов от наблюдения не спастись. П. и его «хозяева» пренебрегли правилом, вызвав тем самым у советских спецслужб уверенность в связях П. со спецслужбами Запада. Но этот упрощенный подход — встречи на приемах — в то время практиковался западными спецслужбами.

Суд. 39. «Следствие не просто приняло на веру объяснения П., а подвергло их объективной проверке… 2 ноября 1962 года был проведен следственный эксперимент с соблюдением всех условий закладки в тайник, о котором сообщил П., и вызова туда разведчика. Через 30 минут после телефонных звонков помощник военно-воздушного атташе США явился осмотреть метку, а затем к тайнику прибыл сотрудник посольства США, где он и был задержан с поличным».

Шпион. 39. На Западе этот ход советской стороны назвали провокацией — ведь Пеньковский 22 октября уже был арестован.

Турнир. 39. Этот и другие факты из общения западных спецслужб с П. были задокументированы советской стороной. На Западе не знали, когда же действительно был арестован П. Хотя Винн мог понять по поведению П., что он «под колпаком». Это можно было заметить на приемах. Выходит, что П. помогал Советам после ареста или работал в их пользу с самого начала. О точной дате ареста Пеньковского органы госбезопасности помалкивают по сей день.

* * *

Какую потаенную цель преследовал государственный обвинитель, произнося свою речь? С точки зрения построения ее — она была безупречной: обстановка со шпионажем против СССР, анализ преступлений Пеньковского и путь его как карьериста до предательства, преступления Винна, «американские и английские разведчики под маской дипломатов», юридическая составляющая преступления.

Но почему из многих цитат, характеризующих разведывательный интерес Запада к советской науке и технике, гособвинитель выбрал одну — высказывание Аллена Даллеса, в бытность его директором ЦРУ, об интересе американцев к нашей ракетной технике.

Так, выступая в январе 1960 года перед сотрудниками НАСА, Даллес заявил:

«Сейчас наша главная задача стоит в том, чтобы определить, каково положение Советского Союза в ракетной технике и в других военных областях и каким оно будет в ближайшем будущем. Нас, американцев, ужасно интересуют такие вещи, как потенциальные возможности Советского Союза производить ракеты, запасы советских ракет, роль ракет в советском военном планировании…»

В это время позиции советской разведки в ЦРУ были достаточно прочными и за этим публичным высказыванием были конкретные планы, которые американская разведка пыталась реализовать. Напрашивается вопрос в связи с этим: могла ли советская госбезопасность оставить без внимания курс ЦРУ на проникновение в секреты о советских ракетах? И не был ли Пеньковский в контактах с западными спецслужбами проводником дезинформации о «роли ракет в советском военном планировании»?

Ведь те материалы, которые он давал о стратегии в использовании ракет («закрытые» военные журналы, устные сообщения и другие сведения), в конце 60-х годов оказались «Великой ракетной дезой», реализованной советской военной разведкой с участием органов госбезопасности.

Так что же гособвинитель? Он озвучил дезинформацию: русских задел за живое тот факт, что Пеньковский передал на Запад «ракетные секреты».

Западные аналитики «дела Пеньковского» находят несоответствие в дате приведения приговора в исполнение агенту Алексу-Янгу-Герою, то есть Пеньковскому. В интервью корреспонденту «Известий» 29 мая 1963 года гособвинитель категорически заявил: «Пеньковский мертв. Приговор приведен в исполнение во второй половине дня 16 мая…»

Но даже в официальных сообщениях не называлась точная дата. Вот какая заметка была помещена в газете «Правда» 17 мая 1963 года: «Приговор приведен в исполнение. Президиум Верховного Совета отклонил ходатайство о помиловании Пеньковского О.В., приговоренного Военной коллегией Верховного суда СССР за измену Родине к смертной казни — расстрелу».

Может быть, права «английская реакционная газета “Санди телеграф”, с которой дискутировал гособвинитель? 19 мая 1963 года газета писала:

«Западные официальные лица в Москве считают, что смертный приговор Олегу Пеньковскому — чистейшая липа. Как выразился один дипломат, казнь Пеньковского “состояла в том, что его паспорт уничтожили, а взамен ему выдали другой"».

С точки зрения логики судебного процесса и выдвинутых обвинений против Запада, ведущего шпионскую работу против СССР, весьма желательно довести «дело Пеньковского» до конца — «привести приговор в исполнение». Причем немедленно, и смысловая нагрузка текущего момента в этом случае понятна всем.