Тем временем Йордан продолжал свою бартерную деятельность. В начале апреля 1943 года он отсылает ящик с археологическими находками, которые были им опять же «за бесценок» приобретены у одного киевского доцента. По большей части, все эти находки были сделаны во время раскопок 1896 года. В своем письме Йордан подчеркивал, что это были очень ценные экспонаты. То, что они оказались «незамеченными» людьми Розенберга, он объяснял предположением: якобы доцент мог их похитить в начале войны из университетской или музейной коллекции.

Если говорить о сроках выполнения Йорданом «тайного поручения рейхсфюрера СС», то оно охватывало период с февраля по апрель 1943 года. В мае Йордан должен был отвлечься от «покупок», так как ему как офицеру СС предстояло принять участие в «антипартизанской акции». Эти события сделали его непосредственно причастным к осуществлению террора на территории Украины. На самом деле лишь только часть этой акции была направлена против действительных партизан (или, как выражались немцы, «вооруженных банд»), в остальном террор был обращен против местного населения и укрывавшихся евреев.

13 мая 1943 года части кавалерийской дивизии СС, а также 10 — го и 11-го полицейских полков приступили к операции «Висла», ходом выполнения которой командовал непосредственно Ганс Адольф Прюцман. Это была крупномасштабная операция. 12 мая 1943 года к ней были подключены части вермахта из группы армии «Центр». Зачистка территорий немцами закончилась только к 10 июня 1943 года. За месяц, что длилась операция, ими было убито 4018 человек, сожжено 103 деревни, а еще 18 860 человек угнано в Германию на принудительные работы. При этом собственные потери немцев составили только 28 человек убитыми. Истинный характер операции «Висла» едва ли можно понять, если прочитать письмо Йордана, которое было написано им 10 июня 1943 года.

Генрих Гиммлер и Карл Вольф во внутреннем дворе Вевельсбурга

«В дальнейшем я хотел бы вкратце рассказать о моей деятельности во время последних недель. В конце мая я был на 14 дней привлечен в состав боевой группы Шмёлера для борьбы с партизанами в Припети, что в окрестностях Чернобыля. После двух продолжительных и весьма утомительных маршей, когда иногда приходилось передвигаться по колено в болоте, я из — за сапог, которые мне были подобраны не по размеру, заработал на правой ступне огромную язву. В итоге последующие восемь дней мне приходилось ходить босиком. Во время четырехдневного караула, который я нес на песках близ Припети, я смог залечить эту болячку. Мы чудом уцелели, когда собственная противотанковая пушка открыла по нам огонь. Она располагалась как раз напротив нас, но артиллеристы, судя по всему, не знали о нашем местоположении. В тот момент, когда мы получали в свое распоряжение тяжелые пулеметы, в полуметре от нашего блиндажа упал противотанковый снаряд. Мы тут же бросились ничком на землю, но, слава богу, снаряд, упавший в мягкий песок, не взорвался. В те дни, когда не находились на постах, мы были расквартированы у простых крестьян и рыбаков небольшой деревушки. Эти люди были очень любезными, всегда готовыми нам помочь. Ночевали мы обычно в соломе. Однако после первой ночевки — первые дни были очень холодными и дождливыми — хозяйка нашего дома разместила меня на печке, самом почетном месте в доме. Я получил истинное наслаждение как специалист по древней истории. Обо всех переживаниях и наблюдениях, равно как и об этнографических выводах, в настоящий момент рассказывать слишком долго».

Из этого письма, написанного Йорданом, можно сделать вывод об одной специфической особенности характера Вильгельма Йордана. Свое пребывание на оккупированных территориях, равно как и участие в карательной операции, он продолжал рассматривать как разновидность этнографической экспедиции. В этой связи можно привести один интересный факт. Через месяц после того, как было написано это письмо, Генрих Гиммлер передал через Рудольфа Брандта руководителю «особой команды» «Наследия предков» Герберту Янкуну одно пожелание. В этом сообщении говорилось: «Рейхсфюрер СС считает необходимым ввести в состав подразделений Ваффен-СС, которые используются в болотистой местности (главным образом против вооруженных бандитов), одного специалиста по древней истории. Этот специалист должен обладать хорошими знаниями о свайном строительстве и сооружении гатей. Эти знания могли бы быть весьма полезными для наших подразделений. Во время боев нередко выясняется, что бандиты могут обходиться самыми примитивными инструментами и предметами домашнего быта, например меленками и т. д.».

Это странное предложение было не только тут же оценено Гербертом Янкуном как «целесообразное», но он моментально выделил одного археолога для выполнения аналогичных заданий. Впрочем, этот специалист так никогда и не принял участия в «карательно-этнографических» экспедициях, так как со временем все эсэсовские археологи получили более «важные» поручения. В настоящий момент очень сложно доказать, что между письмом Вильгельма Йордана и поручением Герберту Янкуну существовала связь. Впрочем, подобный вывод напрашивается сам собой. Более того, подобные предложения в силу своей некоей абсурдности как нельзя лучше характеризовали способ мышления Генриха Гиммлера.

Во второй половине июня 1943 года, то есть сразу же после окончания карательной операции «Висла», Вильгельм Йордан возвратился к выполнению задания Гиммлера. Он вновь стал скупать драгоценности и древние предметы. 17 июня 1943 года он направил в Берлин некое подобие иллюстрированного каталога и несколько ископаемых реликтов. К тому моменту Красная армия уже была готова развить наступление, что облегчало выполнение задач, возложенных на Йордана (как это ни странно прозвучит). Дело в том, что до этого момента исследователь мог контачить только с частными лицами. После того как началась спешная эвакуация гражданских органов оккупационных властей, он мог выходить на музеи. В прифронтовой зоне он рассчитывал найти то, что укрылось от команд Розенберга и Герберта Янкуна.

Именно с этой целью Йордан направляется в Днепропетровск. Так, он завершает разграбление местного музея, точнее, «описывает» то, что не было ранее вывезено немцами. В октябре 1943 года Йордан направляет Гиммлеру очередное сообщение. В нем говорилось: «Второй и третий объекты изъяты в Музее древней истории Днепропетровска. Там я смог спасти (!) около сотни археологических находок каменного века, около сотни находок бронзового века и столько же керамических изделий. Все они были оставлены гражданскими властями. В Днепропетровске я работал несколько дней, пока не начался обстрел города. Я покинул город 27 сентября с членами семьей двух украинских профессоров. Мы направились в Житомир в угольном вагоне, забитом бочками с солеными огурцами, велосипедами, каким-то багажом и бесценными археологическими и геологическими коллекциями».

Если раньше Йордан предпочитал «приобретать» драгоценности и исторические артефакты, то теперь речь шла о банальном грабеже. Использование бедственного положения для формирования коллекций всегда было предосудительным, истинные антиквары не скрывают своего презрения к «барыгам». Но в первых случаях люди, «продававшие» свои вещи и находки Йордану, получали хотя бы какую-то видимость вознаграждения. В конце 1943 года Вильгельм Йордан явно переступил границу, которая отделяла научного исследователя от грабителя. При этом он не скрывал своего возмущения хаосом, который царил в прифронтовой зоне. Его возмущала не суматоха сама по себе, а то, что она мешала увезти «добычу» в полном объеме, то есть мешала грабить местные музеи подчистую. Так, например, в ноябре 1943 года Йордан писал руководству «Наследия предков»: «С великим сожалением я вынужден констатировать, что наши служебные инстанции в Киеве и Днепропетровске, а также в Черняхове очень многое потеряли из-за непонимания других ведомств. В моем распоряжении был полный скелет вымершего гигантского бобра, три пары рогов гигантских оленей, пять грузовиков с различными предметами и устройствами, в том числе с пятью сотнями каменных топоров, вывезенных из Днепропетровска. При отсутствии необходимых средств я стал заложником людей, которые в последний момент думали только о себе, а потому перевозили дорогую мебель, скарб и бочки с солеными огурцами». Между тем на пути следования в Германию ничто из награбленного Вильгельмом Йорданом все-таки не пропало, что доказывают три списка, которые были составлены в конце декабря во время посещения Йорданом Вевельсбурга. В первом списке были указаны 23 ценные книги и раритетных издания, которые были похищены в Киеве и Днепропетровске. Во втором списке на 67 страницах была опись археологических и исторических находок. Их общее количество измерялось трехзначным числом. В третьем списке, чей объем составлял 28 страниц, перечислялись препараты, минералы, ископаемые и окаменелости. Прежде чем в начале 1944 года Йордан вновь направился «на Восток», вся эта «добыча» была передана им в Вевельсбург.