— Мы сегодня уже пили за тех, кто во многом обеспечил нашу победу — за наших уважаемых Екатерину Максимовну и Елизавету Петровну, — торжественно произнес он. — Но я хочу поднять следующий бокал за нового члена нашей команды — Александру Николаевну, которая в короткий срок сумела освоить азы пейнтбольного мастерства и внесла достойный вклад в нашу общую победу.

— Да здравствует Александра Николаевна! — воскликнул Артур Арнольдович. Все засмеялись и выпили.

«Действительно, я освоила азы за месяц, — подумала Саша. — Значит, не имеет смысла искать снайпера среди мастеров и ветеранов. Как сказали бабушки? Были бы способности да хорошее оружие?» Она оглянулась на огромный персидский ковер, закрывавший всю стену напротив окна. На ковре Екатерина Максимовна развесила пейнтбольное снаряжение. Два знаменитых подарочных маркера, фидеры различных моделей, тубы, удлинители, оптические прицелы, харнесы. Похоже, для старушек пейнтбольное хобби было гораздо серьезнее театрального. Во всяком случае, в комнате актрисы куда естественнее видеть фотографии из спектаклей, где она играла когда-то. Или фотографии детей и внуков. Но их не было. Был ковер и арсенал на нем…

— Надеюсь, Александра, вы не покинете нас после этого турнира? — спросил Корецкий, улыбаясь, но в голосе его слышалось странное напряжение.

— Я не могу вам ничего обещать, — сказала Саша. — У меня не так много свободного времени. И потом вы не выполнили своего обещания.

— Вы по поводу информации о предполагаемом преступнике? — усмехнулся Корецкий. — Я уже высказал вам свою версию. Что касается нашего бизнеса, то этот сумасшедший не может быть с ним связан. Я думал первое время, что этот человек хочет дискредитировать пейнтбольное движение. Но потом понял — это плевки против ветра. Ассоциация весьма сильна, чтобы подобного рода события могли подорвать ее. Народ наш спорт любит, мальчишки в клубы приходят, нас начинает спонсировать государство, понимая, что мы куем кадры для армии. Нет, Александра Николаевна, этот человек не имеет отношения к пейнтболу. Он просто однажды купил винтовку или пистолет, стреляющий шариками.

— Он на тебя запал, — обиженно говорила Алена, когда они ехали к себе на студию. — Ты видела, как он на тебя смотрел? А когда говорил? Слышала, как срывался его голос? И это у невозмутимого «пана»!

Саша не ответила. Ее совершенно не интересовал сейчас Корецкий. И голос его не интересовал, и взгляды. Перед ее глазами стоял персидский ковер и все, что на нем красовалось…

Под Новый год Андрей Мелешко пожелал себе не работать до Рождества. Должны же быть у честного мента хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни рождественские каникулы! Тем более что он теперь был начальником отдела, мог сам составлять график дежурств по району и себя поставить, допустим, на восьмое число. А якобы рабочие дни пятого и шестого января можно как какую-нибудь командировку оформить. Например, в город Сыктывкар, по душу беглого преступника.

Так мечтал Андрей Евгеньевич под бой курантов, сидя, слава Богу, не в своем кабинете, в продавленном кресле, а за праздничным столом, в кругу родной семьи. Редко такое случалось, что под Новый год семья вместе собиралась: то у жены дежурство в больнице, то у него — в управлении, то Руська куда-то на природу с друзьями отправится, в лесу под елками хороводы водить. В этот раз так совпало, что все были дома. И еще лучший друг Игорь Пирогов за столом сидел. Грустил, правда, немного, бедолага, сок томатный попивая и в телевизор одним глазом косясь, но это ничего. Когда-нибудь и Гоголь в кругу семьи Новый год справлять будет. Мелешко очень этого своему другу желал.

После традиционного поздравления президента переключились на любимый канал «Невские берега». Там Сашка Барсукова в праздничной программе Снегурку изображала и еще какую-то фемину, якобы сыщицу. Эта роль ей очень подходила. И вообще, оказывается, у Александры были недюжинные актерские способности. Посмеялись, потом погрустили немного. Руська, подлец, все-таки убежал к друзьям-приятелям, предупредив, что, возможно, до следующей ночи не объявится. Теперь уже впала в грусть Галка. Вырос парень, и все родительские регламенты ему не указ. Глядишь, скоро внуков нянчить придется. Когда отправлялись на боковую около шести утра, Мелешко еще раз повторил полушепотом новогодние самому себе пожелания. Но не сбылось.

Уже днем позвонил несчастный дежурный по «управе» Мишка Логачев и плачущим голосом сообщил, что Лелик Душин менять его отказывается. Якобы съел он что-то не то в новогоднюю ночь. Ага, съел… Собаку он съел на отмазках. Отмазаться бы от него совсем, да только когда еще с кадрами в МВД все в порядке будет? Президент обещал: скоро. Но скоро в России только кошки родятся. Да цены и страховые автомобильные компании растут.

В семь вечера Андрей растолкал друга, напихал в стеклянные баночки салатов, в карманы — бутылочек, облобызал жену и отправился на дежурство. И Пирогова уговорил компанию ему составить. Потому что тоскливо одному по пустым коридорам гулять и в одиночестве салаты есть. А с Игорем всегда весело. У него баек сыщицких — на собрание сочинений тянет. Да и серьезные дела у них общие есть. Например, дело о ночном снайпере-маньяке, который никак не угомонится.

— Кстати, сегодня четверг, — сказал Игорь задумчиво, когда они выпили по рюмочке и с удовольствием закусили крабовым салатом, который Галка готовила отменно. — Жди сообщений, майор.

— Может быть, он сегодня не в нашем районе работает, — с надеждой проговорил Мелешко.

— Ну и что? — ухмыльнулся Игорь. — Дело-то у всех районов теперь общее. Ты ближе к ночи в сводке на компьютере посмотри. Интересно, кого он в первый день года замочит. То есть измарает.

— Деда Мороза, — предположил Андрей. — Только боюсь, тот его плюхи не заметит. Деды Морозы нынче и так мазаные-перемазанные ходят. Вот помнится, лет пятнадцать назад, я еще в лейтенантах, кажется, ходил, заваливаюсь в новогоднюю ночь к другу в трезвяк. Ну, я на земле дежурил, а он у себя, в конторе. Ему скучно, мне — невесело, дай, думаю, навещу. Зашел. Смотрю — батюшки светы! В предбаннике, ну там, где клиентов раздевают, — куча одежи лежит. Плащики красные атласные с опушкой из искусственного меха, шапки с помпончиками, бороды белые и, самое страшное, прикинь, повсюду красные носы валяются! Разных форм и размеров. А я тогда уже год-то встретил, на земле-то, с постовыми… Ну, думаю, все… То ли со мной что-то не так, то ли в трезвяках с нового года по новой инструкции живут. Носы отдельно от клиентов складывают. А потом подумал, по трезвости, что Гоголь — не ты, а классик — великий гений всех времен и народов. С какой стати его мистиком называют? Реалист он, чистой воды реалист.

— Красные носы в трезвяке отдельно от клиентов — это круто, — согласился Пирогов, смеясь. — Классик мой одноименный наверняка свои сюжеты вот в таких вот заведениях черпал. А хочешь, я тебе совсем свежую баечку расскажу? Про своего клиента Бади Дерибасова?

— Про этого петуха ряженого? — усмехнулся Мелешко. — В него еще настоящий киллер не пульнул?