Отец выпрямился.

– Сильвена, давай не будем уходить от темы, ладно? – Не желая слушать её ответ, он попросил Гастона: – Расскажи нам о причинах потасовки.

– Я бы не назвала это потасовкой, когда мальчик изуродован... – заверещала мать.

Отец прервал её одним словом:

– Тихо, – и в ожидании уставился на Гастона. Отец был немногословен, но когда говорил, его слушали. И в этом случае единственный пронзительный взгляд мог решить чью-то судьбу.

Гастон поколебался, но в конце концов рассказал обо всём – как помог пожилой женщине, как потом в таверне все пили за его геройский поступок и как началась борьба на руках.

– Я выигрывал, – заключил он. – Клянусь, я почти уложил его руку на стол, как вдруг что-то кольнуло меня в ногу под столом. От боли и неожиданности я ослабил руку, всего на мгновение, но Давиду этого оказалось достаточно. – Гастон стиснул зубы и процедил: – И сукин сын выиграл.

– Выбирай выражения, Гастон! – Мать поднесла руку к горлу.

Не обращая внимания на её драматическое восклицание, отец сказал:

– Продолжай, Гастон.

Юноша молча обошёл кресло и закатал брючину, чтобы показать колотую рану – маленькую, но глубокую и всё ещё сочащуюся кровью. Отец наклонился, осмотрел её и выпрямился.

– Я уже такое видел. Небольшой клинок, спрятанный в носке сапога. Скорее всего, он прикрепил его перед соревнованием и, когда понял, что проигрывает, ткнул в тебя. Вот мерзавец.

Отцовский интерес подбодрил Гастона, и он продолжил:

– Когда я понял, что он сжульничал, во мне что-то сломалось. Я заехал ему в нос, потом под дых и свалил на пол хорошим ударом в челюсть. В конце концов кто-то оттащил меня от бездыханного тела.

Мать прикрыла рукой рот.

Даже от одного пересказа истории кровь у Гастона закипела. Впервые в жизни он испытал возбуждение от драки, удовлетворение от победы над чьей-то силой и ловкостью. Но осознание того, что из-за этого «подвига» он может отправиться в тюрьму, приглушило восторг. Он двумя руками схватился за спинку кресла.

– Меня придут допрашивать?

Отец поднял голову и поводил туда-сюда челюстью.

В ожидании отцовского вердикта Гастон затаил дыхание. Его судьба находилась в руках этого человека. Он мог воспользоваться своими связями, чтобы замести дело под ковёр, а мог при желании хоть сейчас запереть Гастона в каталажку.

Молчание длилось бесконечно, и юноша быстро перевёл взгляд с отца на мать.

Герцогиня Сильвена вздохнула.

– Отец Давида не собирается выдвигать обвинения. Но не думай, что удастся сдержать сплетни.

Гастон выдохнул; казалось, его сейчас вырвет от облегчения.

Отец облокотился о камин.

– Гастон, – сказал отец, – как благородный человек, я ценю, что ты счёл нужным защищать свою честь. Я также понимаю, что ты лишь недавно обрёл свою силу и не знаешь её пределов. Я только прошу в будущем проявлять благоразумие.

Гастона окатила горячая волна. Отец говорил так, словно он... одобряет его поведение.

– Но Гаэль! – высоким: голосом закричала мать. – Как же семейство Плаитье?

– Ничего им не сделается. Их парня не мешало поучить уму-разуму. А его надменный папаша с самого приезда в графство размахивает у всех перед носом знатным родством Лидии. Можно подумать, что в Англии они жили в Букингемском дворце, а на самом деле семейка перебралась во Францию, спасаясь от карточных долгов.

Лицо Гастона осветила внезапная улыбка, и – о чудо! – отец ответил ему тем же. Они обменялись понимающими взглядами, но тут отец снова поразил Гастона.

– Будешь сопровождать меня сегодня утром, сын, – сказал он. – Пора научить тебя управлять имением.

Гастон сделал быстрый поклон головой.

– Да, ваше сиятельство. Я буду счастлив.

Отец хлопнул Гастона по плечу. Это было самое сильное проявление отцовских чувств за последние годы. Отец с сыном бок о бок вышли из гостиной, и Гастон чуть не заплакал от восторга.

– Поедем осматривать фермы арендаторов...

Остального Гастон уже не слышал. Отец собирался готовить его в наследники – это было главное. Вообще-то с чего вдруг Гастон преисполнился гордости и обрадовался, как ребёнок? В конце концов, наследовать отцу – его право по рождению. Но сдержать ликование юноша не мог.

Он улыбался, и ноги почти скользили по плиточному полу.

Жорж позеленеет от зависти.

* * *

В конце долгого, проведённого в седле дня, в течение которого они улаживали споры между арендаторами, усталость взяла своё. Отец с сыном даже останавливались, чтобы потренироваться в прицельной стрельбе из лука, и герцог был доволен успехами Гастона. Когда они наконец вернулись в замок, вымокшие под начавшимся к вечеру снегопадом, Гастон весь превратился в сосульку и мечтал только о тарелке горячего супа и тёплом очаге. Но, обнаружив в своей комнате записку от Агаты, он тут же забыл обо всех земных благах.

Сложенный кусок бумаги лежал на комоде, сверху элегантным почерком было написано его имя. Гастон торопливо развернул листок – девушка просила его встретиться с ней в оранжерее в половине седьмого. Гастон быстро глянул на стоявшие на камине часы и обнаружил, что уже начало седьмого.

Сбросив мокрую одежду, Гастон накинул тёмно-бордовый плащ и осмотрел себя в зеркале. Причесал пальцами волосы и некоторое время полюбовался собой, гордясь своей новой внешностью. Или даже тем, что ещё только становился новым человеком. Волшебное преображение далеко не закончилось. Юноша погладил щёки и нос. Хотя лицо его теперь было привлекательным, в нём не хватало мужественности. Нужно добавить острых углов. Мягкие линии придавали ему ребяческий вид. И, чтобы сравняться с Жоржем, нужно ещё немного подрасти.

Но он понятия не имел, какие ещё придумать добрые дела, чтобы заслужить эти превращения.

Внезапно у него перехватило дух. Знает ли Агата о его драке с Давидом? Не передумает ли она из-за этого проводить очередной сеанс колдовства?

Бросив последний взгляд в зеркало, Гастон выскочил из комнаты и пошёл по коридору, намеренно сдерживая шаг. Он не мог представить, что снова станет худосочным прыщавым подростком, который смотрит на мир через призму обиды и бунта. Из злого мягкотелого труса, не обладающего ни малейшей властью, он превратился во влиятельного господина.

Посмотрите, как он ловко убедил отца встать на свою сторону. Сердце радовалось, когда Гастон вспоминал, как отец прислушивался к его предложениям по поводу споров и жалоб арендаторов. Они обсуждали каждый случай как партнёры... на равных.

А раз ему удалось склонить отца посмотреть на старшего сына иначе, ему