— Ты уверен?

ДА.

Девочка почувствовала, что страх перед матерью исчез, как будто его ветром сдуло.

ТВОЙ ПАПА НЕ БОЛЕН. ОН ОЧЕНЬ ВАЖЕН ДЛЯ НАС.

Перед глазами у Челси мелькнули видения в виде странных треугольников. Какие-то образы, напоминавшие ее игрушки: сначала кубик, потом фигурка в виде пирамиды, — только черная и… живая — на тонких ножках. Это было красиво и необыкновенно. Мама часто называла ее необыкновенным ребенком…

— У папы внутри очень симпатичные куколки, — сказала вдруг Челси. — Поэтому он так важен?

ПРАВИЛЬНО. У ПАПЫ ВНУТРИ ЕСТЬ КУКОЛКИ.

Мама называла дочь необыкновенной и всегда защищала ее.

А теперь Челси защитит папу. И его куколок.

Двери шкафа открылись, внутри стало очень светло.

— Милая, — громко сказала мама, — какого черта ты здесь делаешь?

Челси заморгала, успев отвыкнуть от света. Она ждала страха, но страшно не было. Голос ведь сказал, что бояться не нужно, и она не испугалась.

— Спала, — ответила девочка.

— Но почему в шкафу?!

Челси пожала плечами.

— Не знаю.

— Именно так говорил обычно твой папаша. Подумать только, где я только не находила его, даже за диваном, на полу. Вы что, решили оба поиздеваться надо мной?

Дочь покачала головой.

— Ну, на что это похоже? — продолжала мама. — Вы оба где-нибудь прячетесь, укладываетесь спать бог знает где. Вам что, постели мало?! Хватит валять дурака. Как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — пожаловалась Челси.

Мама подняла ее и уложила обратно на кровать. Она потрогала лоб девочки. Ее рука была прохладной и приятной.

— Ну, уже не так горячо, как раньше, — сказала она. — Ты чувствуешь себя хуже или лучше?

— Немножко лучше, — ответила Челси.

Мамина бровь поднялась, а глаза сузились.

— Ну-ка, милая, открой ротик, — велела она. — И высунь язык.

Челси послушалась. У мамы появился взволнованный взгляд.

— Милая, у тебя же синие пятна на языке! Тебе больно?

— Немножко, — сказала девочка.

— Высунь-ка его снова. Я никогда такого раньше не видела. И мне это не нравится. Завтра, я думаю, мы все отправимся к врачу.

Челси почувствовала, как по коже пробежала дрожь. К врачу! К тому, кто всегда колет иголками и дает горькие лекарства. Голос неправильно ее учит: наоборот, она должна бояться маму!

— Но я не хочу к врачу, — захныкала Челси. — Не люблю докторов!

— Мне все равно, любишь или нет, юная леди, но ты все равно туда пойдешь. Ты и твой отец. Он весь исчесался, и у него уже оранжевые рубцы на коже.

— У папы внутри есть куколки, — сказала Челси. — Об этом рассказал мой необыкновенный друг.

— О, у тебя, оказывается, появился друг? Как забавно, милая. И как же его зовут?

Дочь задумалась на секунду, но вспоминать было нечего: она просто не знала его имени. Девочка разочарованно пожала плечами.

— Не знаю…

— Ну вот! Разве можно, чтобы у необыкновенного друга не было имени? — удивилась мама. Она погладила Челси по голове и укрыла одеялом. — А как бы ты хотела назвать его?

— Может быть… Чонси? — спросила дочь.

Мама улыбнулась.

— Ах, Чонси! Любимый баскетболист дяди Дональда?

Челси кивнула.

— Да. И его имя немножко похоже на мое. Челси и Чонси.

— Ну, хорошо! Превосходное имя, — похвалила мама. Она снова погладила Челси по голове. — А сейчас поспи немного, ладно?

— Я не устала, — сказал Челси. — Хочу встать.

— Ну, тогда просто полежи здесь еще немного, милая. Потом можешь встать, если захочешь. Но никуда не выходи и играй со своими игрушками, хорошо? И не балуйся. Я зайду попозже, а завтра мы пойдем к доктору.

Мама наклонилась и поцеловала девочку в лоб, затем вышла из комнаты и закрыла дверь. Челси сидела в темноте и ждала, когда же она снова сможет поговорить с Чонси.

Долго ждать не пришлось.

ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ К ДОКТОРУ. НУЖНО ОСТАНОВИТЬ ЕЕ.

Челси перешла на шепот, чтобы не услышала мама.

— Как мне ее остановить, Чонси? Мама главнее. Я должна ее слушаться.

НАД ТОБОЙ ОНА НЕ ГЛАВНАЯ.

— Разве?

НЕТ. ГЛАВНАЯ — ТЫ.

— Я?!

ТЫ.

— Хорошо… но она ведь больше меня. Что, если она заставит меня пойти к доктору?

СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ТЫ МОЖЕШЬ ЕЕ ОСТАНОВИТЬ. ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОНА ЗАСНЕТ.

Перед глазами Челси вспыхнула картина.

Да, она может это сделать с мамой…

СТРЕЛОК

Как только Дью мог все это вытерпеть?

На столе лежал его пистолет: старенький «кольт» M1911 45-го калибра. Он был заряжен и поставлен на предохранитель. Рядом в наушниках и очках стоял Перри Доуси и смущенно поглядывал на оружие.

— Послушай, Филлипс, все это очень круто, только вот стрелять мне что-то совсем не хочется…

— Возьми-ка пистолет, приятель, — велел ему агент. — По твоей милости у меня до сих пор не проходит похмелье и голова раскалывается. Так что не будем. Не позорь меня.

Хотя в тире никого не было. Дью на время полностью арендовал его.

Доуси уставился на пистолет.

— Но что, если я подниму его и… Ты же в курсе… у меня было… сильное желание прикончить тебя.

Дью задрал штанину и не спеша вытащил другой пистолет.

— А я встану позади и буду держать тебя на мушке. Надумаешь делать глупости — просто застрелю. Так, надеюсь, тебе будет легче?

— Немного, — ответил Перри.

Филлипс прыснул бы от смеха, если бы парень не воспринимал все так серьезно.

Гигант по-прежнему не сводил глаз с лежащего перед ним «кольта».

Дью вздохнул.

— Ну, что теперь? — спросил он.

— А что, если я… послушаюсь Билла?

— То есть застрелишься? Ты это хочешь сказать?

Перри смущенно кивнул.

— Послушай, парень, надо как-то взять себя в руки.

— Не смешно…

— Ну, хорошо, — нахмурился Дью. — Вот что я тебе скажу. Рональд Рейган, величайший из президентов, как-то выразился на подобную тему. Вдумайся в эту фразу: Если потребуется кровопролитие, нужно через него пройти. Поэтому, если собираешься свести счеты с жизнью, то хватить ныть и нечего тянуть резину.