В центре зала стоял Дмитрий, окруженный женщинами, которые существенно отличались от тех, что были здесь утром. Все очень высокие темноволосые красавицы не старше двадцати пяти. Саша увидел и нескольких уже побывавших здесь дам. Стоя рядом с мужьями, они оживленно беседовали с какими-то людьми, по виду высокопоставленными чиновниками. Отдельно от всех стояли знакомые персонажи из «Лейтона» — Анна Холтон, Лена Мартин и чета Бернхэмов. Одинокие и никому не интересные, они тем не менее воображали себя центром всеобщего внимания.

Увидев Сашу, Анна с улыбкой протянула ему руку. Лена взглянула на него с суровой непреклонностью, усвоенной ею еще в юридическом колледже, а Джон Бернхэм вежливо кивнул, как малознакомому человеку.

— Саша, как приятно встретить знакомое лицо! — сказала Анна, расцеловав его в обе щеки.

— Привет, Анна. Рад тебя видеть.

— Жаль, что мы не остановились здесь. Уверен, что в «Метрополе» полно шпиков, — заявил Джон Бернхэм, не обращая внимания на замешательство стоявших рядом людей.

— Джон, вы несправедливы, — предостерегающе сказала Анна. — «Метрополь» — прекрасная гостиница, и обслуживание там не хуже европейского. А времена, когда за иностранцами следили, давно прошли.

«Но только не для меня!» — подумал Саша.

— Мне редко приходилось видеть такие красивые интерьеры, как там, — с искренним восхищением произнесла Лена Мартин.

— Что вы будете пить? — спросил Сашу незаметно подошедший официант.

— Шампанское для дам и водку для меня и этого господина, — по-русски ответил Саша.

— Хорошо, ваше превосходительство.

— Вы здесь в родной стихии, Саша, — заметил Джон. — А что он у вас спросил?

— Он спросил, что мы будем пить, но это чисто риторический вопрос. С русскими закусками можно пить только водку, — объяснил Саша.

В зале раздались негромкие аплодисменты. Оглянувшись, Саша увидел входящих Дикаринских, которых приветствовали, как царственных особ.

На мадам Дикаринской был костюм от Шанель, который больше подошел бы для загородной прогулки, нежели для светского приема, в ушах и на пальцах сверкали многочисленные рубины. За женой следовал сам Дикаринский. Заткнув ухо пальцем, он раздраженно разговаривал по мобильному телефону.

— Кто это? — спросила миссис Бернхэм.

— Наши хозяева, — с раздражением прошептала Анна.

— О, вот вы и нашли друг друга! — прощебетала мадам Дикаринская, подходя к ним. — Саша, думаю, вам приятно встретиться с коллегами и почувствовать себя в родной обстановке.

Она расцвела улыбкой и похлопала Сашу по плечу.

— Ваши напитки, князь, — сказал подошедший с подносом официант.

— Я только что говорил моим коллегам, что с русскими закусками полагается пить только водку, — сказал Саша.

— Сущая правда, — пробасил Дикаринский, беря с подноса ледяную рюмку.

— Нет-нет, спасибо, — с некоторой долей чопорности заявил Джон Бернхэм. — Я лучше выпью шампанского.

Повисло неловкое молчание. Господин Дикаринский изумленно посмотрел на него.

— Шампанское — это для женщин, — назидательно сказал он. — Разве вы не выпьете водку?

— Нет, благодарю. Я вообще-то непьющий, — широко улыбнулся Джон.

Анна что-то прошептала ему на ухо. Он изменился в лице.

— Ну, может быть, только одну, — сказал он, беря рюмку с подноса.

— Я не доверяю тем, кто не пьет, — строго сказал господин Дикаринский.

— И не только вы, — добавил Саша по-русски, поднимая рюмку. Господин Дикаринский последовал его примеру.

— За дружбу! — провозгласил он.

— За дружбу! — хором отозвались гости.

Саша с улыбкой осушил рюмку и поставил ее на поднос. Господин Дикаринский сделал то же самое.

Джон Бернхэм последовал общему примеру. С трудом проглотив обжигающую жидкость, он быстро поставил рюмку на поднос. На глазах у него выступили слезы. Дикаринские улыбнулись и проследовали дальше.

— Господи, кажется, пронесло, — с облегчением произнес Джон.

— Пронесло? — переспросил Саша. — Зря вы так думаете, мистер Бернхэм. Вам придется пить весь вечер. Надеюсь, у вас крепкая голова.

— Я все буду делать, как вы, Саша. Все-таки весовая категория у меня повыше.

«Это тебя не спасет, — подумал Саша. — Напьешься, как миленький».

— Что ты ему сказала? — спросил Саша, наклонившись к Анне.

— Я ему недвусмысленно намекнула, что на карту поставлена его мужская репутация. Думаю, теперь он не будет отлынивать.

— Только следи за ним, — подмигнул ей Саша и громко добавил: — А теперь я вынужден вас оставить. Мне надо кое с кем поговорить.

— Начни с Дмитрия, — подсказала ему Анна. — Он уже спрашивал о тебе в гостинице.

Пройдя через зал, Саша подошел к Дмитрию, по-прежнему окруженному московскими супермоделями.

— Привет, Дмитрий, — поздоровался он, протягивая тому руку. — Рад тебя видеть. Как дела?

— Все отлично, — сказал Дмитрий, обнимая за плечи одну из девушек. — Ты пойдешь на презентацию?

— Конечно, — беззаботно ответил Саша. — Там ведь есть на что посмотреть. Выставка будет в Большом Кремлевском дворце?

— Нет, в Оружейной палате. Проводить коммерческое мероприятие в Кремле — это все равно что устроить аукцион в кабинете президента в Белом доме. Ты-то уж должен об этом знать.

— В Москве сейчас все возможно. Увидимся на презентации.

— Обязательно, — подтвердил Дмитрий. — Послушай, после выставки мы хотим поехать в новый ночной клуб. Суперэлитное место. Ты не хочешь посмотреть, как теперь развлекаются в Москве?

— От такого предложения трудно отказаться, — улыбнулся Саша.

Дмитрий наверняка знает все лучшие клубы Москвы, где можно собрать кое-какие сведения о Дикаринском и его бизнесе. Слава Богу, что Дмитрий пока ему доверяет.

Оставив Дмитрия, Саша подошел к столу, где Джон Бернхэм со все возрастающим оживлением делился планами относительно продажи Снегурочки.

— Для нас это приоритетный проект, — вещал он собравшимся вокруг него гостям. — Мы уверены, что на торгах будут побиты все рекорды — цена за статуэтку может подскочить до нескольких миллионов. Во всяком случае, мы на это надеемся.

— Правда ли, что Озеровские подали на вас в суд и торги могут быть отменены? — спросил корреспондент газеты «Коммерсант».

— Мы ведем переговоры с Озеровскими и фон Кемпами, но пока еще рано говорить о результатах.

— Может быть, князь Озеровский хочет высказать свое мнение? — обратился к Саше тот же корреспондент.

— Я не участвую в семейном иске, — ответил Саша по-английски, чтобы его поняли представители «Лейтона». — После революции прошло много лет. Хотя я и русский, но родился и вырос в Америке. И считаю, что теперешние владельцы статуэтки имеют полное право ее продать. Я не имею к этому никакого отношения. Однако надеюсь, что купивший ее будет отдавать себе отчет в том, что этот миллион долларов мог бы принести большую пользу России. Поэтому я призываю его внести аналогичный вклад в какой-нибудь достойный проект в этой стране.