— Рамон, извини. Я правда не хотел. Ты же сам слышал.

— А тебе не за что передо мною извиняться, парень. Да и перед ней не стоит, испортишь только всё к демонам, да распишешься в собственной бестолковости. Я только одно тебе скажу, — не повторяй моей ошибки.

— Она хотела в мой клан.

— Несмотря на мой возраст, слух у меня отменный. Мастерам-Охотникам без слуха нельзя, — лукаво усмехнулся он в седую бороду. — Только знаешь… последней фразы говорить ей не стоило. Перегнул ты… Ладно, подумай… А, я пока пойду «бурдюка» вашего сниму, пока он там не уснул, — он показал рукой на притихшего гнома, до сих пор беспомощно висевшего на верёвочной преграде.

Над Полосой раздался зычный рык Рамона:

— Ну что, кабрак жирный, будем делать из тебя воина?

Я только покачал головой, надеясь, что гном не знает, кто такой кабрак. А если узнает Чакра, или Воруван, то наш молотобоец до скончания дней не отмоется от этого прозвища.

А отлично день начался.

Браво, Белый!

Зашёл в игру, отгрёб по роже от девушки, которую недавно только спасал, настроил против себя ещё одну девушку. А после этого задушевно поговорил с отцом первой. Теперь только для полного счастья осталось объяснить гному, кто такой кабрак, схлопотать от него в «бубен» и можно смело выходить из игры к демонам, послав нахер Поляну, или вон хотя бы Мэтра.

— Как же я устал от всего этого, кто-бы знал, — вздохнул я, активировав «Теневого учителя». — Сука, ну вот что со мной не так, а?

Клянусь, это был первый раз, когда я добровольно «смылся» на тренировку.

* * *

Удары были мощными и хлёсткими.

Когда смотришь, сразу понимаешь, что предназначены они вовсе не безмолвному манекену, который сейчас мог только жалобно сотрясаться, без возможности защититься, крупицу за крупицей теряя опилки и песок, перемешанный с мелкими камнями.

Удары были для живого.

— Тварь!!! — монотонно, будто выбивая крохи жизни из самого заклятого врага, Лиэль старалась пробиться к нутру тренировочного манекена.

Она не била, нет. Сейчас она калечила и убивала.

Убивала, как учил отец. Экономно и эффективно.

Не жалея измочаленных в кровь костяшек, девушка снова и снова вкладывала силу в каждый удар, после которого неизменно следовал хриплый выдох, больше похожий на клёкот.

— Ур-р-од!!! — новый удар манекен получил ногой, покачнувшись с большей амплитудой.

Даже полукруглое массивное основание, целиком высеченное из тяжёлого песчаника, доставленного из ближайших Копей Клана Стали, не могло полностью погасить ярость выпадов девушки, постепенно микрон за микроном сдвигаясь в сторону.

— Может всё-таки поговорить с ней? — тихо произнес голос.

— Ты хоть и отец, но сейчас она даже разбираться не будет. Не вздумай даже соваться.

— Думаешь?

— Я то? Нет. Я знаю.

Поляна помолчала и добавила:

— Я бы этому засранцу ушастому сейчас уши бы поотрывала!

— Ну ты же понимаешь, что он был прав?

— Прав, не прав… Тьфу, мужики! Да пусть хоть триста раз прав будет, молнию ему в зад. Она же снова почитай седмицу только будет резерв восстанавливать. Ей нужно учиться контролировать это, а не седмицами прохлаждаться из-за паршивцев черномазых да от учёбы отлынивать. Командир хренов! — сплюнула травница.

— Дела-а-а! — тоскливо протянул Рамон.

— Ну вот и началось, — Поляна мгновенно «скастовала» энергощит. — Стой рядом.

— Поучи меня ещё, — беззлобно пробурчал Наставник, с беспокойством наблюдая на начинавшимся буйством стихии.

Воздух вокруг рук девушки уже дрожал. Это было видно даже Рамону, совершенно не имевшему никаких способностей к магическому оперированию. Удары по манекену стали сыпаться реже, как будто Лиэль выдохлась, вот только отчего-то тренировочное чучело стало оставлять глубокие борозды в каменных плитах двора.

— Она же покалечится, — охнул Рамон.

— Стоять, я сказала! — жестко дёрнула его травница за рукав.

От последнего удара чучело опрокинулось набок, но это было только начало. Взметнувшиеся антрацитовые шипы подбросили манекен, частично пройдя насквозь, и зафиксировали как раз на уровне груди девушки.

— О, Боги!!!

Вбивая бывший совсем недавно плотным мешок, она не замечала, что прочные шипы крошатся от ударов, ломаясь у основания, будто стеклянные, а на смену им вырастают новые, не позволяя её добыче упасть.

Вся тренировочная площадка ходила ходуном, будто не мёрзлая земля под камнем, а хлипкий понтон, который качает от любой волны. Шипы уже скручивались в узлы, погребая под собой полностью истрепавшийся манекен, похожий на тряпку, но разбушевавшейся девушке этого было мало…

С шипением просвистела первая кровавая плеть, с пугающей лёгкостью смахнув верхушку плетёного из шипов каменного шара, будто краюху хлеба острым ножом булочника.

И ещё одна плеть.

Одинаково застыв от увиденного, Поляна с Рамоном смотрели на буйство ярости, обиды, крови и камня, не веря глазам…

Когда Рамон подскочил к ней, она просто лежала среди вздыбившихся каменных плит, беззвучно сотрясаясь в рыданиях. Каменное оружие, больше не поддерживаемое силой магии, прекратило таковым быть, бессильно рассыпавшись по тому, что раньше было тренировочной площадкой. Сейчас это было не воплощение Смерти, а просто окровавленная плачущая и по-своему несчастная девушка.

И ей было холодно.

— Понял теперь, почему я её не пустила на твою Полосу? — ворчливо отозвалась Поляна, одновременно сканируя состояние девушки.

— Да плевать мне на эту Полосу! — прорычал он, бережно подхватывая её на руки, стараясь не потревожить неосторожным движением.

Прижав дочку к груди, Рамон зашагал к дому.

Дождавшись, пока за ними закроется дверь, Поляна, не оглядываясь, негромко произнесла:

— Всё видела?

Из-за дома на негнущихся горах, кутаясь в явно большую для себя старую охотничью куртку Рамона, которую ей временно выдали, вышла Зарима.

Бледную девушку колотил озноб, а в глазах плескался неприкрытый страх.

Поляна только криво усмехнулась. Ещё бы. Выданный здесь потенциал был если не втрое, то точно вдвое пика самой травницы. Весь Мирт небось почувствовал… Здесь не бояться нужно, а бежать!

— Смотри внимательно и запоминай! — Поляна подтолкнула её в сторону малой тренировочной площадки. — Это она ещё в силу не вошла! Смотри! Дошло до тебя, с кем ты сиськами меряться удумала, красавица?

Зарима смотрела на хаос, творившийся во внутреннем дворе, и понимала, кому второй раз она обязана жизнью, и кто врезал подзатыльник, когда, подавившись собственной колкостью, острая на язычок девушка, попыталась, задеть чем-то расстроенную Лиэль.