Ваше величество! — поклонился он.

Она рассмеялась.

Здесь нет титулов. Все мы здесь архоны. Да, я тоже из элов — раньше я не могла тебе сказать, но сейчас ты — один из нас, и от тебя тайн не будет. — Вдруг ему показалось, что она погрустнела. — Я знаю, что для тебя попасть сюда — потеря, дитя Элтины. Я постараюсь помочь тебе и утешить, чем смогу.

Потом Ана с Элтиной показали ему его прошлое — сцены жизни в обеих плоскостях, как они их видели. Некоторые он забыл, о других вообще никогда не помнил. Ему показали человека в рыцарских доспехах, бритого, с каштановыми волосами и глазами пронзительной голубизны.

Твой отец, — сказала ему Элтина, и тоска слышалась в ее мысленном голосе. — Артон Раймарский, рыцарь ордена паладинов.

И его тоже потянуло к этому образу.

Он тоже здесь в Эфире?

Нет. — В голосе Элтины слышалась скорбь. — Он там, куда нет хода элам, где вечно обитают духи смертных, далеко за пределами материи и Эфира. Я разлучена с ним навеки.

Значит, и я тоже.

Эта мысль наполнила его горем.

Мать поспешила его утешить:

Не жалей о своем выборе, сын мой! Это был лучший выбор, и он принесет добро тебе и другим, и я теперь не потеряю тебя, как потеряла его, на веки веков.

Она показала ему еще и многое другое: жизнь других существ, и далекие миры, некоторые были даже похожи на Меру и Арайнию, другие — причудливы, как сны. Сейчас, когда он перенесся в эфирную форму, он был свободен находиться в этой плоскости, где хочет, проходить сквозь бестелесные миры и области, которые элы создали для себя, как острова в мире квинтэссенции. И он мог посылать свой образ в материальные миры — пока был невидим. А время из его господина стало его слугой, и он мог перемещаться по нему вперед и назад по своему желанию.

Наконец он набрел на какой-то мир, не зная, где и когда в Талмиреннии этот мир находится. Здесь было золотистое небо и большое золотое оранжевое солнце, и земли, над которыми он летел в сухом воздухе — пустыня с пересохшими руслами и нескончаемыми волнами рябых дюн. Торчали ровными рядами выветренные каменные шпили, как башни городов, из крутых стен выступали каменные арки, напоминающие взлетевшие бастионы, но это была работа природы и времени. Обожженные солнцем камни были источены в кружево и казались просто окаменевшей пеной.

Плывя под руководством обретенного чувства направления, он долетел до строения, созданного не природой — эфирного портала. Два огромных каменных херувима лежали лицами друг к другу, а между их расставленными передними лапами был открыт портал, будто им недавно воспользовались, хотя ни один смертный глаз этого бы не заметил. От обозначенных херувимами ворот шла дорога, ведущая к развалинам реального города, а там в свете утра величественно поднимались башни, арки и пирамиды такого размера, какого никогда не создавали руки человека. Основания этих строений наполовину занесло песком, и построены они были из одного и того же камня песчаного цвета. Самым большим зданием был зал без крыши с дверным проемом, обрамленным шестью каменными колоннами, по три с каждой стороны, и сквозь эту дверь могла бы пройти армия. По обе стороны дороги, ведущей к этой двери, стояли статуи на широких постаментах — некоторые частично искрошились, но большинство выглядело так, будто их только что изваяли. В его родном мире на Мере эти статуи сочли бы мифическими символами, но здесь они изображали реальных зверей и существ: крылатые львы и быки, херувимы, ламассусы и шедусы, сфинксы с телами львов и головами мужчин, женщин, соколов или агнцев. Он спустился пониже, полетел между ними, вдоль длинного пролета, который они образовали, в сторону зала. В дрожащем знойном воздухе огромные колонны у входа будто танцевали, шатались и раскачивались. Быть может, все сооружение было миражом, и сейчас развеется… но он подлетал ближе, а колонны оставались на месте, переставали колебаться и застывали.

Не успев долететь до двери, он услышал за собой звук, обернулся к далекой фигуре, спешащем к нему сквозь колебания нагретого воздуха. Будто ожил один из каменных истуканов: с телом льва и головой барана, темно-желтый, как песок, по которому он бежал. Время от времени зверь фыркал и встряхивал витыми рогами, а мягкие лапы взметали облака песчаной пыли. На спине зверя сидел всадник; его лицо закрывала от пыли повязка. Он пришпоривал своего странного скакуна, направляя его к порталу, но вдруг повернулся и направился к Дамиону, будто увидел незримую проекцию архона. Дамион не двинулся с места, с любопытством глядя, как человек на звере подъехал к нему на несколько шагов и остановился. Всадник спешился и снял с головы повязку.

— Древний! — произнес он. — Я ощутил твое присутствие, я знаю, что ты здесь. Будешь ли ты говорить со мной?

В седых волосах и бороде этого человека еще был виден исходный рыжевато-золотистый цвет — основной несколько десятков лет тому назад. Но, несмотря на седые волосы, это не мог быть простой смертный, иначе бы он не почувствовал присутствия Дамиона. Наверное, волшебник-немерей. Лицо его было суровым и гордым, с орлиным носом и четкими скулами, а морщины вокруг глаз и рта придавали ему вид печальный и задумчивый. Глаза серо-голубые, чистые и незатуманенные, и смотрели они точно в нематериальные глаза Дамиона.

— Я тот, кого на планете Мера звали Андарионом, — продолжал этот человек. — Я смертный, но во мне есть кровь архонов. Мы одной крови, ты и я.

Удивление Дамиона возросло. Это был сам Браннар Андарион, король Маурайнии в Золотом Веке. Но как это может быть?

— Меня зовут Дамион, о король, — ответил он, принимая видимый образ. — Я думал, что тебя давно нет на свете. Или же я попал в далекое прошлое, когда ты все еще правил в том мире? Я далеко странствовал во времени, но никогда раньше никто меня там не мог увидеть.

— Даже архоны не могут войти в прошлое по-настоящему, они лишь наблюдают его, — ответил король. — Ты в настоящем, и волна времени движется по-прежнему.

У него был усталый вид, он прислонился к ближайшему пьедесталу и отряхнул одежду от песка. Скакун его с шумным выдохом лег на песок, подняв рогатую голову и вытянув лапы, и стал похож на каменное изваяние.

— Что это за зверь? — спросил Дамион.

— Разве ты не знаешь? — спросил удивленно собеседник. — Ты же из элайев!

— Я наполовину смертен, как и ты, — объяснил Дамион. — Точнее, был. Прежняя жизнь была у меня отнята, и я стал элом. Но мне еще очень многое предстоит узнать.

— Понимаю. Этот зверь — криосфинкс, — ответил Браннар Андарион. — Некоторые из созданий древних живут здесь, где когда-то волшебством создали их предки. Мир этот называется Мелдриан, Господин Тронов: одно из старейших поселений предков архонов. Здесь был сотворен Камень Звезд и многие другие чудеса. Здесь был трон силы Атариэля — солнце, пылающее над нами, и есть его звезда, — и он стал столицей Империи архонов после падения Модриана. Что до меня, я не умер, но перешел в Эфир пятьсот лет назад, чтобы пребывать среди архонов, моих кровных родичей. Я устал от мира людей, от войн, страданий и горя. — Гримаса перекосила морщинистое лицо, будто на миг ожила старая боль. — В этой плоскости время не может меня коснуться, но задолго до того я стал посещать другие миры царства смертных. Я человек, и никогда не желал быть никем другим. В конце концов я решил покинуть Эфир насовсем и прожить остаток своей смертной жизни на этой плоскости. Я выбрал себе жену из элеев на далекой планете, и здесь будет мой дом, пока я не умру и не прейду в Высокое Небо. Но иногда мне все же хочется постранствовать. — Он на секунду остановил глаза на Дамионе. — Забавно, что мы оба оказались здесь одновременно. Такая встреча не случайна, нас послали, я думаю, навстречу друг другу.