Тогда нажимаем воображаемую кнопку, интересно она делает какой-нибудь звук, что-то типа 'Бип!'? Звука не было. Надо сказать Мишке чтобы сделал... Вода потерявшая цвет солнца начала бурлить, меня выносило наверх...

Я открыл глаза, белесая пелена скрывала детали, но было видно что никто не двигается.

– И не двинется!- захихикал я злорадно.

Черная волна боли ударила меня и вместо мыслей появилась черная дыра, которая стремительно расширялась.

Очнулся в лесу, была ночь, избитое тело и ноги не держали меня, я сел привалившись спиной к стволу дерева и вскрикнув повалился на траву, кожи на спине казалось не было, рубашки уж точно... А где же куртка? Осталась в машине? Дашенька! Мишка!

Я слушал лес. Пробежал ежик, сова завозилась на ветке, кто-то на мягких лапках прошелся за кустами, какие интересные животные тут живут, кто же это такой, на мягких лапках?

Старичок вышел, может это у него мягкие лапки?

– Лежишь?

– Лежу!- отвечаю, -А что не здороваешься-то? Нечистая сила должна здороваться с добрыми молодцами!

– Дак чего с тобой здороваться, других дел что-ли у меня нету?- он присел рядом, нагнулся и заглянул мне в глаза. Потом протянул руку, погладил по щеке. Рука у него была мягкая.

– Поспи пока!- сказал он, -Спешить некуда покудова! А я пошерудю тут немножко!

Я закрыл глаза и провалился ...

Я проваливался в засыпанный песком древний колодец в пустыне у Зарафшана, никак не могу вспомнить как она назывлась. Кара-Кум, Кызыл-Кум? Конфеты Кара-кум помню, их Мишка любит, мы с ним ловили змей надеясь надоить аптечный пузырек змеиного яда, который расчитывали продать за цену двух новеньких автомобилей 'Волга'.

Песок струился под руками, можно было с таким же успехом хвататься за воздух, а Минька бегал вокруг, но у нас не было ничего, что можно было бы использовать в качестве соломины. Потом я сидел на глубине пяти метров в узком колодце, он плакал наверху, точно плакал, Мишка вообще плакса, и не хотел меня бросать. Надо было идти за помошью, а он был не уверен, что сможет найти место. Потом он все таки ушел, а я начал разбирать ветхую стенку. Тогда я и наткнулся на засыпанный песками древний город. Это такая мечта у каждого археолога , найти свою Трою, а я нашел ее ковыряя стенку засохшего миллион лет назад колодца.

Ну может чуть меньше, какая разница?

Я достал из сумки фонарик и перевалился из колодца в темноту. Неизвестно сколько проваландается Мишка, а мне-то надо заняться хоть чем! Может клад какой найду...

В комнате куда я попал, пыли было больше чем в Сахаре, песок толстым слоем покрывал поверхности каких-то комодов или ящиков, там могло быть что угодно, золотыми монетами могла быть осыпана вся поверхность пола, но когда я представил, как мы вывозим на сорокоградусной жаре весь этот мусор и просеиваем его неделями, мне стало плохо, и я решил поискать что-нибудь этакое, золотую статую, например. На выходе из комнаты был небольшой коридор и лестница вела вверх и вниз, я подумал что наверх я еще успею, тем более если там не обнаружится никакого выхода на поверхность, то я потеряю остатки веры в человечество. На лестнице песка почти не было, а на площадке лежал скелет, который таращился на меня своими черными впадинами глаз, во лбу у него была дырка и я с облегчением вздохнул. Хорошо что его убили, нехватало мне попасть в холерный барак или что-нибудь в этом роде, раз убили - значит безопасно. Я повеселел и ногой перевернул черепушку незаразного неудачника... У него был череп конической формы!

Конечно я читал у Деникена, что такие черепа хранятся только в музее Перу, а недавно такие же нашли в Иране, хотя до Ирана здесь недалеко и они вполне могли жить где попало, а это значит, что я сделал открытие исторического значения!

Я представил Миньку на заседании Академии Археологических наук, как он важно вещает с трибуны о своем вкладе в изучение древней истории человечества, а я сижу в первом ряду рядом со знаменитыми академиками и вытираю скупую мужскую слезу белым шелковым платочком. Какая гадина, он меня и здесь обставил!

Я остановился, лестница кончилась, горы костей громоздились на полу, и черепа скалились на меня из темноты.

Ну прямо Бухенвальд какой-то с Освенцимом!

Вопрос, идти или нет дальше? Летать я пока не научился, а топтаться по костям нужным нашим ученым не хотел. Подумал-подумал , наплевать, тут на всех хватит, может еще они и не все ценные, вон тот например, совсем как настоящий, я поднял настоящий человеческий череп без всяких отклонений, под ним в пыли лежал грязный камень, очертаниями напоминавший сердце, правда Мишка после сказал что это вылитая задница, ну так кто же верит Миньке? Он же сам ничего не знает, не возьму его в Академию решил я, еще опозоришься! Еще скажет, что это немцы всех убили!

Истлевшие кости мягко хрустели под ногами, а конца коридору все не было. Я встал в любимую позу рейсхфюрера и сказал:

– Хомо хомини завсегда сьест!

После чего повернулся и почапал назад:

– Ну их на фиг! Тут возни на целый год! А может здесь и ценного ничего уже нет, все Мишкины немцы забрали!

На верхних этажах было пусто, пыльно, и пахло какой-то дрянью, один угол был покрыт плесенью, которая прорастала откуда-то с нижних этажей. Вот и вода нашлась! Тащиться назад не хотелось, я вернулся в колодец, свернулся поудобней и заснул...

– Все проспишь так-то!- раздался незнакомый голос. Я с трудом разлепил глаза, старичок сидел возле меня с горшочком, а из за кустов выглядывали любопытные мордашки заросших зеленой шерстью человечков.

Увидев что я смотрю на них, они застрекотали как-то по-сорочьи и стали быстро перебегать туда-сюда. Некоторые самые смелые выбегали на полянку, вот тогда я и разглядел что они похожи на худеньких обезьянок.

– Боятся тебя!- заулыбался старичок, ставя горшочек рядом со мной.

– А кто они?- спросил я.

– Родственники мои, лечить тебя пришли!- он повернулся к ним и зачирикал что-то, показывая на горшочек. Ничего не изменилось, они все также бегали на расстоянии.

– Неужто не узнал? Здесь лешие со всех окрестных дубрав, кикимору вот не позвал, тяжело ей на земле-то, а к болоту тебя тащить, так сил нет. Так тоже хорошо!

Он махнул своей клюшкой, в то-же время из толпы лешаков выбежал один, подбежал к горшочку, окунул в него руку и мазнул меня по спине... Боль обожгла на мгновение и сразу стало легче. Следом за первым остальные осмелели и стали повторять то же, движения их стали более осмысленными, хоровод крутился вокруг убыстряясь и замедляя свое вращение.

– Нельзя тебе пока, слаб еще!- погрозил мне пальцем старик на мою попытку встать и присоединиться к ним.

– Дождешься полудня, тогда вставай и иди куда собирался! Прощевай покудова! Он потряс своей палкой и круг хоровода разлетелся в разные стороны, как и не было.