Но какое все это имеет отношение к гладиаторам? Имеет, имеет, сейчас доберусь и до них.

Я родилась под счастливой звездой, и судьба всегда благоволила ко мне. Особенно повезло в том, что никто не руководил и не ограничивал меня при выборе книг. Классика и детективы, эссе и комиксы, философия и научная фантастика, учебники по ботанике и фельетоны, Гюго и Миллер, Катулл и Грейвс, Шекспир, Сартр и Азимов, причем все это без заполнения библиотечных карточек, без ответов на анкеты и сочинений на заданную тему.

В этой счастливой мешанине была неизбежна и встреча со «Спартаком» Говарда Фаста, наивного троцкиста-янки, для которого восставший раб — освободитель, сумевший разрубить цепи рабства.

Меня поразило, как описан герой — глазами продажных римских властителей, решивших уничтожить его не столько из опасения социального бунта, сколько от зависти к его высокой нравственности, к тому ряду старинных добродетелей, которые они, римляне, променяли на роскошь и изнеженность.

Потом я посмотрела фильм Стенли Кубрика, и Кирк Дуглас с мечом показался мне еще более героем, добрым, необыкновенно добрым, почти святым. Признаюсь, что все эти гладиаторы, такие мягкие и деликатные, несколько смутили меня, зато я полюбовалась блистательным Чарльзом Лейтоном в роли Гракха (в американских блокбастерах сенаторы из демократической оппозиции неизменно носят это имя: совсем недавно новый Гракх появился в «Гладиаторе» в превосходном исполнении Дерека Джекоби).

Так что в сериале о Публии Аврелии обойтись без гладиаторов было совершенно невозможно, и я с радостью поместила их туда, тем более что любовь древних к жестоким зрелищам нисколько не удивляла меня, ведь я уже привыкла наблюдать «вживую» на домашнем экране ковровые бомбардировки, кровавые разборки, дорожные катастрофы и даже смертную казнь.

Вот почему мои удалые бойцы — воинственный Хелидон, робкий Гелиодор, преданный Турий, хитрый Галлик, грубый Геракл, огромная Ардуина, перепуганный Квадрат — готовы скандировать перед всем Римом роковую формулу Ave, Caesar, morituri te salutant — «Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь», которая, насколько нам дано знать, была произнесена только в одном-единственном случае.

Выбраны гладиаторы, и далее все уже было совсем нетрудно. Арена и в самом деле превосходная сцена для убийства, поскольку место это изначально предназначено для ритуального приношения жертвы — некое особое пространство, где убивать дозволено при соблюдении, однако, определенных правил. Правила же эти, несомненно, более строги, чем на войне, где в те времена, впрочем, как и сейчас, обманы, пытки и массовые убийства легко прощались победителю, только вот победить получалось далеко не всегда.

В боях гладиаторов, напротив, мало одолеть противника. Нужно еще сразить его, соблюдая регламент, иначе публика не получит удовольствия. Поэтому, когда лучший из лучших гладиаторов Хелидон падает замертво на песок, притом что противник даже пальцем его не коснулся, такое чревато весьма серьезными неприятностями: умереть во время дуэли для гладиатора вполне нормально, но позволить убить себя каким-то иным способом — это уже скандал. С боями гладиаторов шутить нельзя. Так рождался сюжет этой книги.

Однако тут в связи с аренами, амфитеатрами и колизеями позвольте сделать небольшое отступление. В 1994 году вышло первое издание «Идущие на смерть приветствуют тебя»; книга имела успех, хотя гладиаторы еще не были в моде. Они приобрели популярность позднее, благодаря фильму Ридли Скотта, многогранного режиссера, которому я могу быть только благодарна и за то, что его фильм значительно поднял продажи моего романа, и за то, что вынудил, спустя целых десять лет, посмотреть фильм на большом экране (тогда как обычно просмотр кино для меня — это видеомагнитофон, удобное кресло, стаканчик виски, дымящая сигарета, какой-нибудь салатик, босые ноги на мягкой скамеечке и два теплых кота на коленях).

Не ждите поэтому ученой и разгромной критики: было бы недостойно выдвигать возражения против неверного описания трона, немыслимого арбалета или места в Риме, где скончался герой фильма; все это очевидные поэтические вольности.

Какой бы ляп ни нашелся в «Гладиаторе», ему все равно очень далеко как до невероятной комичности египетской пирамиды, на которой торжествует Клеопатра в одноименном фильме с Элизабет Тейлор, так и до откровенно калифорнийского Бен-Гура — спрашивается, где он забыл свой серф? — не говоря уже об устрицах и улитках, изъятых ханжеской цензурой из полной версии «Спартака».

Так вот, все эти фильмы я с удовольствием смотрела, и не раз. После несравненного «Юлия Цезаря» Манкевича — фильм Ридли Скотта, который повествует о неувядаемой истории изгнанника Одиссея, возвращающегося, чтобы уничтожить претендентов на руку Пенелопы, или, если угодно, графа Монте-Кристо, вернувшегося из замка Иф, чтобы свершить свою месть: беспроигрышный сюжет, работающий на протяжении тысячелетий.

Надо признать, что у фильма Скотта есть и другие достоинства: планы его представляют собой отличную антологию всех блокбастеров, начальная битва — эпическая, от дуэлей дух захватывает, и недостает только обычного финального превращения. Кроме того, в нем есть еще Рассел Кроу. Да, согласна, он полноват, но я знаю многих дам, которые готовы были бы пожертвовать собой ради него, и среди них в первую очередь я, нижеподписавшаяся.

После столь субъективного комментария вернемся все же к детективному сериалу. Что касается меня лично, то волнение, с каким я обнаруживаю новый удачный детективный сериал, сравнимо лишь с радостью, пережитой в детстве, когда я находила на развале, где продавались старые комиксы, два годовых выпуска «Monello» («Проказник») и «Intrepido» («Неустрашимый»).

С романами Ха́кана Нессера у меня произошло нечто подобное: едва дочитав до половины его первую книгу, я бросилась в библиотеку, охваченная неудержимым желанием раздобыть остальные. Я проглотила их менее чем за два дня, вынудив свое семейство питаться в это время тощими бутербродами из супермаркета.

Что же порождает такую зависимость? Понять это можно, если иметь в виду, что в детективном сериале расследование — далеко не главное. Мало кто помнит сюжетные линии Рекса Стаута, но многие могли бы во всех подробностях описать каждую комнату в доме Ниро Вульфа, просторную кухню, кабинет с красным креслом, оранжерею на последнем этаже и лифт, который спускается ровно в четыре часа, чтобы отвезти на работу желающего уклониться от трудов праведных Ниро Вульфа. Я сама безошибочно узнала бы любого агента 87-го отделения, встретив его на улице, а если бы меня пригласили в гостиную инспектора Волландера, героя сериала Хеннинга Манкеля, там, в холодной Скандинавии, то сразу бы поискала глазами закат с глухарем, который без конца рисовал его отец. Я могла бы перечислить один за другим все компоненты успокоительного настоя брата Кэдфаэла, созданного воображением Эллис Петерс, или марки сигарет, которые курил Мартин Бора, придуманный другим писателем — Беном Пастором, на разных фронтах Второй мировой войны, и, наверное, даже могла бы воспроизвести Песнь выздоровления, которой дядя-шаман обучал Джима Чи, индейца навахо и полицейского агента, в книгах Хиллермана.