Закончив день, Макс шел мимо дверей персонального лифта президента. Лифт просыпался раз в неделю — глава компании не баловал сотрудников присутствием на рабочем месте.

Идите вы, подумал Макс, и уволился.

Поработав в девелопинге «специалистом по всему», он скопил немного денег, нашел в Измайлове старорежимное кафе — популярное место поминок — и выкупил его у сотрудников-владельцев. Одну пожилую официантку Макс оставил в акционерах, так как она не верила, что ее не выгонят, а место терять не желала.

Кафе стало притягивать людей за счет футбола — на больших экранах Макс показывал матчи европейских лиг. Он выбирал меню, дегустировал еду, нанимал людей, проверял сервис. Среди прочих нанял шкафоподобного, но виртуозно скользящего между столами официанта.

«Осторожней!» — кричали ему посетители, и тогда дылда поднимал бровь и с укоризной говорил: «Что вы, что вы! Я как птичка!»

Этот официант изобрел способ обманывать хозяина, принимая деньги без чека и отстегивая повару. Часть рублей потекла мимо кассы. Макс проанализировал ситуацию (упал средний чек, при этом остаток продуктов не вырос), жестко поговорил с поваром и вычислил вора.

Тот должен был явиться к десяти утра на субботник — Макс прививал отношение к месту работы как к дому, — но опоздал. На кухне его ждал хозяин, у которого в голове вертелась одна мысль — держать себя в руках, держать в руках, не то снимет побои и подаст в суд.

Макс выговорил: «У тебя есть пять минут, чтобы исчезнуть». Официант решил, что хозяин разозлен опозданием на субботник, и закричал: «Ты чего? Ты чего?» Наказание казалось неадекватным.

Макс понял, но злость душила его так, что слова исчезли. Он сжал зубы и подошел к птичке близко-близко, заглянул в обиженный капризный лик, задумался.

Он чувствовал то же, что любой предприниматель, когда его накалывают, плюют на его детище, кромсают и топчут то, чем он дышал. «Четыре с половиной, — шепнул Макс. — Четыре с половиной минуты, и тебя здесь нет». Птичка попятилась.

Год 2004-й, тучный. Ресторан давал крошечную прибыль, а цены на нефть шли вверх, открывались новые бизнесы. Макс подумал, что неплохо бы заработать на услугах предпринимателям — и выбрал сферу финансов. Некоторые не хотели отягощаться бухгалтерией, а слово «аутсорсинг» еще не стало модным. Макс зарегистрировал компанию «Интек», набрал бухгалтеров и стал привлекать заказы.

Он учел многое, но, похоже, забыл ошибку отца. Рынок пустовал, и «Интек» расслабился — за клиентов не держался. Расширяя штат, Макс экономил на людях и нанимал не слишком опытных. Ровно так же, как в истории со спецсталью, рынок изменился. Появились хищные конкуренты. Когда «Интек» почувствовал их дыхание, он уже сильно проигрывал по качеству услуг.

Макс пробовал увольнять плохих работников и искать новых, но бизнес продолжал крениться. Уволенные писали на форумах в Интернете: «Фалдин, желаю тебе, чтобы, когда ты будешь кормить своих детей на наши деньги, их бы тошнило от каждой нашей копейки».

Макс чувствовал, что хочет учиться. Правда, чему, пока не мог сформулировать.

Как-то он решил заглянуть в контору, натаскивающую на экзамены МВА. Слушая про Стенфорд, Макс оценивал себя со стороны. К тридцати годам он подходил с двумя бизнесами — одним немасштабируемым, а другим неточно выстроенным. Стенфорд давал шанс узнать что-то, обещающее ему рывок. Это «что-то» знающие люди описывали как дух, глобальный взгляд на бизнес и доступ к социальной сети выпускников университета.

Макс вистанул и сел за учебники. О поступлении он интуитивно угадал одно — чтобы пробиться, необходимо сделать Стенфорд проектом жизни. Пришлось ослабить вожжи в ресторане и «Интеке» и сесть за английский.

Проект оказался сложнее, чем предполагал Макс, занял полтора года и кончился двумя днями земного чистилища. Позже Forbes напечатает текст Макса о его стратегии подготовки к бизнес-школе.

Я сидел у телефона и ждал звонка. В Стенфорде принято лично сообщать студентам, что их ждут на кампусе — глава приемной комиссии набирает номера двое суток, без перерывов на сон. На форумах о МВА появляются записи типа I just got the call — going to Stanford!! Wowoowowo!!!!

Поступая, я верил в действенное средство достижения результата — решать только те задачи, которые очень сильно мотивируют. Чтобы заставить себя готовиться по 12–14 часов в день, я ставил картинку Стенфордского кампуса на рабочий стол.

В эссе требовалось доказать комиссии, что я необычный и очень способный человек со «стенфордским профайлом». Я продумал стратегию его создания. Сначала опросил выпускников и выяснил, что общего у успешных эссе. Затем писал эссе в школу, которая стояла внизу списка моих приоритетов. Потом писал эссе для второй снизу школы, а в самом конце — когда точно сформулировал то, что хочу сказать — написал эссе в Стенфорд.

Я придал ему формат дневника, свода коротких записей о самых важных моментах моей жизни. Как и добрая половина поступающих, я писал о свободе. Это был мой ответ на вечный стенфордский вопрос What matters to you most and why? Жду не дождусь, когда мой сын подрастет и я дам ему прочитать.

Последним испытанием было интервью. Составил список вопросов и нанял репетитора для ролевой игры. Ответы укладывались в 30–60 секунд. Мне показалось, что ответы получаются слишком рублеными, выглядят заготовками. К тезисам «нормального» ответа я добавил ответ в форме хайку (Например: на вопрос What are your career goals? — Along old roads / Emerge new ways / And cause businesses to flourish).

А потом было интервью и ожидание звонка из приемной комиссии. За полчаса до окончания вторых суток, отведенных для оповещения поступивших, я был готов к поражению. Помню, твердил: в моей жизни это первый случай, когда я выложился на 100 % и не достиг результата…

Но телефон зазвонил. Не до конца осознавая, как только что изменилась моя жизнь, я сделал запись на форуме: Just got the call in Russia — I’m in!!!

2008–2009, МОСКВА, СТЕНФОРД

Что делают мальчики, когда прощупывают друг друга на предмет готовности к какому-нибудь великому делу? Начинают сверять книжки, по которым себя строили.

Макс и Камиль как раз решились делать бизнес. Однажды они заговорили о «Трудно быть богом» Стругацких. Максу нравился Дон Румата — «он играет четкую роль лидера, который меняет мир по своим правилам, им самостоятельно определенным».

Камиль считал Румату слишком глянцевым. Ему больше нравился Каммерер из «Обитаемого острова» — тот, прежде чем затевать революцию в отсталом тоталитарном обществе, выслушал мнение Колдуна из поселения мутантов. Колдун сказал, что вмешательства чужаков в сложившиеся социальные системы ведут к человеческим жертвам — что, правда, не помешало балбесу Каммереру вмешаться и едва не запороть результат работы коллег, подтачивавших кровавый режим постепенно.

Когда стенфордский профессор спросил у потока, что делать развитым странам по отношению к менее развитым, и дал три варианта: а) активно вмешиваться через крупные некоммерческие организации и структурные проекты; б) вмешиваться на локальном уровне через точечную помощь; в) не вмешиваться вообще — Камиль был единственным, кто выбрал третий пункт.