Трое суток не выходил он из гостиничного номера, по ночам чутко спал, прислушивался, не зазвонит ли телефон. Сотовой связи тогда, разумеется, не было. Телефон молчал. Наконец раздалась долгожданная трель звонка.

– Нурсултан Абишевич? – услышал он голос в трубке. – К сожалению, Константин Устинович не может вас принять. У него изменения в графике.

– Не может? – переспросил Назарбаев. – Мне ждать или как?

– Ну что вы, Нурсултан Абишевич, зачем ждать? Возвращайтесь, пожалуйста, домой. Дата встречи вам будет сообщена.

У него отлегло от сердца. А то всякое можно было подумать. «Не может вас принять»… Поди догадайся почему. И Динмухамеду Ахмедовичу расскажи.

По возвращении в Алма-Ату – к Кунаеву. А к кому же еще? Первое лицо в республике. Рассказал все как было.

– Сказали ждать? – задумчиво произнес Кунаев. – Что ж, бывает, случается.

День проходит, два, три… Тихо. Наконец, в конце недели раздался телефонный звонок из Москвы:

– Приезжайте, Нурсултан Абишевич.

Приехал. Поселился в гостинице. Снова ожидание. Сутки ждет, вторые. На третий день звонок:

– Ждете? Хорошо. Будьте готовы. Мы вам позвоним.

Позвонили через день:

– Придется еще раз вернуться домой. Вы уж извините…

И вот третья попытка. На этот раз удачная: как только вошел в гостиничный номер, зазвонил телефон. Неужели снова возвращаться назад? Нет, назвали время встречи.

То, что он увидел, потрясло. В кресле за большим письменным столом сидел старый, изможденный болезнями человек. Лишь отдаленно напоминавший облик того, чей портрет появился и на стене в его алма-атинском кабинете. Это был настоящий инвалид!

Невыносимо больно было видеть, как он пытался хотя бы приподняться в кресле, чтобы поприветствовать вошедших Назарбаева и Лигачева. Предприняв для этого движение, которое оказалось для него непосильным, он рухнул в кресло. Протянутая для рукопожатия ладонь безвольно упала вниз. Попытка сказать что-то вызвала одышку, он стал задыхаться.

Рабочие будни премьера

Назарбаев с состраданием смотрел на него. Казахи традиционно чтят старых людей, не допускают насмешек или обидных слов в их адрес, всячески облегчают им жизнь, оберегают от тяжелых занятий. Лигачев понял состояние Нурсултана Абишевича, заговорил сам.

Черненко молча слушал, изредка согласно кивал. Молчание нарушил лишь один раз, когда Лигачев, рассказывая о жизненном пути Назарбаева, его послужном списке, заметил: он – самый молодой премьер в Союзе. Генсек неразборчиво прохрипел какой-то вопрос, на который Лигачев ответил: «Сорок три». Черненко интересовался возрастом Назарбаева.

Встреча закончилась такой же сценой, какой и началась. Немощный генсек, как и тогда, попытался встать, чтобы подать на прощание руку, но старые и больные ноги не удержали тяжести тела, и, если бы не медработник, успевший его подхватить, он упал бы на паркет.

Древнее изречение «Платон мне друг, но истина дороже» в сегодняшней повседневной жизни все чаще заменяется лаконичным: «Ничего личного». Но смысл от этой замены не сильно меняется.

О взаимоотношениях Председателя Совета Министров Нурсултана Назарбаева и первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Динмухамеда Ахмедовича Кунаева сказано-пересказано, писано-переписано. Иной раз трудно отделить зерна от плевел, понять, где правда, а где вымысел.

Было время, когда первого в Казахстане члена Политбюро ЦК КПСС подвергали жесткому остракизму, обвиняли во многих неблаговидных делах. Чего ему только не инкриминировали! В годы горбачевской перестройки его «назначили» одним из столпов брежневского «застоя», виновником клановости и коррупции в Казахстане.

Но, как справедливо сказал поэт, «большое видится на расстоянии», и образ Кунаева сегодня предстает в совершенно ином свете. Конечно, аскетом он не был, но в целом к его памяти в Казахстане относятся с уважением, ценят то, что он сделал для республики, пользуясь расположением Брежнева.

Безусловно, к выдвижению и дальнейшему продвижению Назарбаева он имел отношение. А как иначе? По-иному и быть не могло. Двадцать два года первым секретарем ЦК, двадцать один год – кандидатом в члены и членом Политбюро ЦК КПСС, семь лет – председателем правительства республики что-то да значат. И самое главное – личная дружба с Брежневым, благодаря чему выходил прямо на него для решения вопросов Казахстана и, как правило, отказа не получал. Имел также добрые и старые связи с К. У. Черненко, Д. Ф. Устиновым, М. А. Сусловым, А. А. Громыко, А. П. Кириленко. Они тоже ни в чем не отказывали руководителю крупнейшей союзной республики.

Надо ли после этого доказывать, что Динмухамед Ахмедович был самым влиятельным человеком в Казахстане. Без его одобрения не производилось ни одно кадровое назначение. Он внимательно присматривался к перспективным работникам. Конечно же, запомнил и молодого горнового Назарбаева, принимавшего участие в выплавке первого казахстанского чугуна.

На всех ответственных должностях, которые занимал Нурсултан Абишевич, особенно когда он переехал в Алма-Ату и общение с ним стало каждодневным, Кунаев убеждался, что это энергичный, требовательный не только к подчиненным, но и в первую очередь к самому себе человек. Поэтому, когда встал вопрос о кандидатуре на пост главы правительства республики, остановил свой выбор именно на нем.

Поначалу все шло гладко. Хотя новый председатель Совмина и сам обладал немалым управленческим опытом и неплохо знал положение дел в республике, все же не чурался поучиться кое-чему у старшего товарища. А потом… потом случилось нечто, похожее на высказывание бравого солдата Швейка: «Наступление развивалось успешно, но затем вмешался Генштаб».

В роли Генштаба в случае с Назарбаевым и Кунаевым выступил… Горбачев.

Долгожители ЦК рассказывали мне: когда Горбачева избрали секретарем ЦК по сельскому хозяйству, Кунаев долго не признавал его. Говорил о нем в третьем лице: «этот молодой человек», не заходил к нему, бывая в Москве, и не звонил. Для решения вопросов Казахстана выходил прямо на Брежнева. Безусловно, Горбачева, недавно появившегося в Москве, задевало невнимание со стороны влиятельнейшего члена Политбюро.

С первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Д. А. Кунаевым

Отчего между ними возникла неприязнь? Раньше их пути не пересекались, они даже не были знакомы. Все началось с внезапной смерти в июле 1978 года секретаря ЦК КПСС Федора Давыдовича Кулакова, курировавшего вопросы сельского хозяйства. Открылась вакансия, и на нее, по предложению Брежнева, был избран первый секретарь Ставропольского крайкома партии Михаил Горбачев.