— Боже, — его голос сорвался. — Я убил их…

Она шагнула к нему.

— Нет не вы. Джаред, это была не ваша вина.

Он резко обернулся.

— Нет моя! Мне следовало вмешаться. Это ведь был и мой ребенок. Он заслуживал лучшего медицинского ухода. А вместо этого я оставил его на милость невежества и суеверий.

Эрика, отчаянно желая помочь, подыскивала слова.

— Нетсуя была образованной, все знала, понимала и сама сделала выбор. Вы правильно поступили, уважая ее желания.

Джаред смотрел на бокал с виски, стискивая его в кулаке.

— Меня мучают кошмары, — тихо сказал он. — Я бегу, пытаюсь успеть куда-то, но постоянно опаздываю. Просыпаюсь в холодном поту.

Они замолчали, прислушиваясь к звукам дождя. Эрика была в смятении. Она не могла понять своих чувств, с них словно содрали кожу и открыли всем ветрам. Джаред с его болью, его виной. И ее собственный демон, злобно спрятавшийся за сердцем. Она хотела поддержать Джареда, переживала за него, желала ощутить себя в его объятиях, его губы у своих губ.

— Все три года я ни с кем не делился этим, — признался он. — Вы первая.

Эрика хотела утешить его, но не знала как. Приемные матери говорили ей, чтобы она перестала плакать, потому что у всех свои проблемы, учителя твердили, что если она постоит за себя, то дети не будут дразнить ее, социальные работники обвиняли девочку в распускании слюней и соплей. Если Эрику когда кто и утешал, то она об этом уже не помнила. Возможно, в общине хиппи, когда мама еще любила ее. Детей нужно учить утешать других людей, так же как их учат любить и ненавидеть. Им необходимо раскрывать секреты этих чувств.

— Что ж, — произнес Джаред, внезапно заметив, что бокал опустел. — Я отнял у вас слишком много времени. — Усталый вздох. — Вот не собирался рассказывать вам историю всей своей жизни!

Эрика с ужасом осознала, что сейчас натворила. Она засомневалась. Вот в чем секрет утешения человека — утешай, не задумываясь, а не стой столбом, размышляя, как поступить. Если бы вернуть тот миг! Повернуть стрелки часов на минуту назад, чтобы он опять сказал: «Вы первая», — и тогда подойти к нему, обнять, согреть, показать, что ей не все равно, что она позаботится о нем.

Но момент был упущен, в воздухе повисли холод и пустота, теперь Джаред стоял к ней спиной, протягивая руку за бутылкой виски.

— Я лучше пойду, — Эрика поставила бокал. — А то у меня окно не закрыто.

Она подождала.

И затем вышла в дождливую ночь.

К тому времени, как Эрика переоделась в теплую хлопковую одежду, начался ливень, внутри палатки раздавался приглушенный гул. Хорошо сейчас ловцам грунионов! Небось быстро разбежались по своим машинам — а рыба плещется себе в волнах, как плескалась на протяжении многих тысяч лет, и никто ее не поймает. Эрика посмотрела на предмет на своем рабочем столе, потрясающую находку, сделанную вчера на четвертом уровне.

Обнаружив ее, Эрика была настолько ошеломлена, что ее разум набросился на добычу, точно собака на кость. Но теперь она почти не понимала, что это и почему она придала этому такое большое значение. Все ее мысли занимал Джаред.

Она заставила себя сосредоточиться на работе. И так всю жизнь, чтобы не утонуть в собственной боли. Не думай о демоне, одолевающем тебя, и он исчезнет.

— Волосы черные без признаков седины, — проговорила Эрика в диктофон голосом, прозвучавшим слишком громко, — сплетены в четырнадцатидюймовую косу, которую, по-видимому, отрезали под затылком.

Пинцетом она вытащила какую-то мелочь — по виду розовый лепесток.

— Вероятно, коса была закопана вместе с цветами. — Эрика поднесла хрупкий лепесток к свету, рассматривая его под лупой. — Бугенвиллия, — заключила она, чуть помедлив.

И сглотнула. Тяжесть в груди никуда не исчезла. Зловещая черная птица подкараулила ее в тени бассейна Димарко, и, улучшив момент, едва Эрика проявила слабость, залетела и свила себе гнездо возле ее сердца.

— Поскольку бугенвиллия появилась в Калифорнии только после 1769 года и раз коса была найдена ниже американской одноцентовой монеты, но выше уровня с оловянным распятием, то какой бы странный ритуал с отсечением косы ни свершился в пещере, это произошло между 1781 и 1814 годами.

Задумавшись, Эрика замолчала, руки замерли, и в голове пронеслась мысль: «Мы подбираемся все ближе к нашему времени».

Она взяла косу обеими руками, ощутила тяжесть волос в своих пальцах — прядей, давным-давно украшавших голову молодой женщины, и размышляла, зачем кто-то совершил столь жестокий поступок. Ибо отрезать косу в те времена, когда все женщины носили длинные волосы, можно было лишь желая наказать провинившуюся. Эрика совершенно точно знала, что жертва не была американкой. Не на том уровне, где найдена монета. Значит, она была испанкой, которую приволокли в пещеру разгневанные братья и отрезали ей волосы за то, что опозорила честь семьи. Или же они были сестрами мексиканского юноши, покончившего с собой, когда она отвергла его любовь. А что, если она была принесена в жертву в забытом индейском обряде?

Эрика закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам. Эти волосы когда-то лежали на спине женщины, подпрыгивали во время бега и трепетали на ветру; их расчесывали, мыли, ласкали, возможно, целовали. И наконец, с любовью украсили лепестками бугенвиллии, чтобы потом варварски отрубить.

Прижимая косу к груди, она вспоминала, как Джаред поднял локон с ее шеи и заправил обратно в прическу. Очень интимный жест, пробуждающий такие сильные чувства. Боль внезапно накрыла Эрику, словно волна холодной гнетущей печали. Всхлип сорвался с губ. Тяжесть в груди расползлась еще больше. Она представила себе одинокого Джареда на острове, убегающего от спасателей, чтобы остаться одному. И еще раньше, когда он мчался в больницу, а вина и страх кололи его, будто шпаги. «Случай можно было предотвратить…»

И вдруг она поняла, что засело рядом с ее сердцем, как злобный гоблин. Всего лишь реальность — Джареда, ее самой. Теперь она знала, почему думала только о нем в последнее время. Из-за его одиночества.

Мы все ищем близкого человека, который присматривал бы за нами и заботился о нас, но не каждому посчастливится его найти. Я, Джаред, Прародительница в пещере. Все мы одиноки и уязвимы.

В ту же секунду ей захотелось защитить Джареда от всех Джинни Димарко этого мира, так же, как она защищала Прародительницу от вандалов. Но она не имела ни малейшего представления, с чего начать.

Луиза

1792 год

Они собирались сбежать. Донья Луиза и ее дочь, Анжела.

Правда, сама Анжела ничего не знала об этом. Не знал и капитан Лоренцо, муж Луизы. Ни о чем не догадывались падре из миссии и другие колонисты, живущие в деревне Лос-Анхелес. Луиза решила все держать в тайне, пока они с Анжелой не окажутся в Мадриде. Приехав туда, они уже больше никогда не вернутся в Альта Калифорнию к жизни невольников.