Гитлер, хоть и был творческой личностью, везде любил строгий распорядок дня. Поэтому дни в «зоне № 1» проходили по примерно одинаковой схеме. Фон Белов вспоминал: «Ежедневно в 12 часов начиналось большое обсуждение обстановки, на которое Гитлер отправлялся в бункер Кейтеля или Йодля, находясь там, как правило, от полутора до двух часов. На это обсуждение раз или два в неделю являлись Браухич, Гальдер и оберст Генерального штаба Хойзингер. После обеда фюрер вел беседы или переговоры с гражданскими лицами по внутригерманским вопросам ведения войны. В 18 часов проходило послеобеденное обсуждение обстановки, которую докладывал Йодль»[31]. Обед всегда начинался в 14.00, а ужин – в 19.30, причем последний обычно растягивался на два часа. Фюрер любил подытожить прошедший день. Темы для обсуждений на таких «круглых столах» поднимались самые разные, но меньше всего они касались войны!

Так, в ночь на 26 января 1942 г. обсуждались особенности женского характера, и фюрер приводил различные примеры. В частности, невеста его личного шофера Кемпки, по его мнению, не подходила ему, так как была интеллигентной девушкой, а Кемпку, кроме техники, ничего не интересовало. Кроме того, обсуждались собаки, искусство и т. д. 17 февраля критиковались евреи. 2 марта фюрер снова весь вечер обсуждал тему женского характера, 10 марта поднимались вопросы женской ревности, секса и семьи, 27 марта говорили о причинах раковых заболеваний[32]. Гитлер поднимал такие темы, как энергоносители будущего, религия, оперные и симфонические режиссеры, градостроительство, археология, палеонтология, землепользование, школьное образование, железнодорожный транспорт, барокко и ренессанс и многое-многое другое.

Застолья проходили в свободной, непринужденной обстановке, разговор велся открыто, без всякого принуждения. Причем если кому-то эти беседы надоедали, он мог, не стесняясь, выйти. «Порой весьма затягивавшиеся трапезы заставляли нас, участников помоложе, выходить из-за стола пораньше остальных, чтобы заняться неотложной работой. Фюрер ничего неприличного в этом не видел», – вспоминал Белов (попробовал бы у нас кто-нибудь, скажем Маленков, взять и уйти пораньше с «трапезы» у Сталина!).

Нередко ужин заканчивался коллективным просмотром очередного выпуска «Вохеншау». Хроника не имела звукового сопровождения, поэтому текст зачитывал офицер для особых поручений. Тут же по ходу дела Гитлер вносил исправления и уточнения. Так, например, 28 марта 1942 г. он попросил заменить фразу «еженедельно со стапелей сходит множество подводных лодок» фразой «неиссякаемым потоком сходят со стапелей подводные лодки»[33].

Питание в «Вольфшанце» было довольно скромным и соответствовало утвержденным в Вермахте продовольственным нормам. Обед состоял из супа, мясного блюда на второе и десерта. Фюрер питался по своему вегетарианскому меню. Сидели за столом в одном и том же порядке. Гитлер сидел в центре, спиной к окнам. Справа от него рейхсшеф печати Дитрих, слева – Йодль, напротив – Кейтель. Справа от последнего сидел Борман, а слева – Боденшанц. Если появлялись еще люди, они садились между указанными лицами[34].

Во время операции «Барбаросса» Гитлер находился в этой FHQ почти пять месяцев подряд. За это время он только трижды выезжал в Берлин (3 октября, 21 и 28 ноября) и один раз в Мюнхен (8 ноября) традиционно почтить память «павших борцов». Кроме того, несколько раз он вылетал на Восточный фронт, в частности 4 июля – в Минск, а потом с 25 по 28 августа совершил большую поездку вместе с Муссолини. С 9 по 16 декабря фюрер провел неделю в столице, после чего вернулся в главную квартиру.

После поражения под Москвой стало ясно, что война закончится еще не скоро, и жизнь в «Волчьем логове» для его обитателей тоже продлевалась на неопределенный срок. Поэтому вскоре возобновились и строительные работы. Чем дольше Гитлер жил в темных лесах Восточной Пруссии, тем больше полевая штаб-квартира превращалась в стационарную резиденцию, своего рода лесной филиал рейхсканцелярии.

Случались здесь и происшествия. Так, 8 февраля 1942 г. по так и не выясненным до конца причинам вскоре после взлета с аэродрома «Вольфшанце» загорелся и взорвался в воздухе самолет главного его создателя – инженера Фрица Тодта. Официальная версия расследования авиакатастрофы гласила – самолет Не-111 из Курьерской эскадрильи фюрера имел механизм самоуничтожения, и пилот, вероятно, случайно включил его.

Наиболее счастливыми днями для жителей и посетителей FHQ, без сомнения, стали конец мая – начало июля 1942 г. После неожиданных зимних поражений Вермахт тогда одерживал одну победу за другой. 28 мая завершился разгром советских войск в районе Харькова, 21 июня Роммель захватил Тобрук, а 28 июня немецкие войска перешли в наступление на южном участке Восточного фронта. 1 июля в Крыму пал Севастополь, а через неделю в «Вольфшанце» пришло сообщение о разгроме союзного конвоя PQ-17 в Арктике. Стенографист Генри Пикер свидетельствовал в те дни: «У всех просто великолепное настроение, и это – наилучшее свидетельство наших военных успехов».

В начале ноября 1942 г. ко всем бетонным бункерам были пристроены более вместительные и светлые деревянные бараки. Пиком же строительства стал 1943 г. Все люди из многочисленного окружения Гитлера старались поселиться поближе к нему, причем с комфортом не хуже столичного. Вот как об этом вспоминала потом Траудль Юнге: «Среди высших чинов началась крайне заразная «барачная эпидемия». Все хотели проживать в бараках, а в бункерах только спать. Шпеер построил себе целый поселок, Геринг – настоящий дворец, врачи и адъютанты оборудовали летние резиденции». Появились также чайный павильон и коттеджный поселок для гостей.

Охране тоже нужно было чем-то заниматься, и она периодически укрепляла и без того неприступные подходы к «зоне № 1». В целях предотвращения вражеского десанта на опушках и полянах появились колья и ловушки, окруженные дополнительными минными полями и пулеметными гнездами.

Постепенно «Волчье логово» утратило свое первоначальное предназначение передовой штаб-квартиры. Система сообщений с командными инстанциями была перегружена, курьерские поезда возили по ночам все больше офицеров, чиновников и партийных деятелей, а также многие килограммы всевозможной корреспонденции и документации. А Варлимонт вообще считал, что FHQ в Растенбурге стала играть роль искажающего фактора, который приводил к затягиванию войны.

Однако при этом удивительно, что ни русские, ни американцы в первые годы войны даже не подозревали о местонахождении главной штаб-квартиры Гитлера. Только весной 1943 г. немцами были получены сведения о том, что советской разведке стало известно, где находится главная квартира фюрера. По всей вероятности, эти данные поступили от военнопленных генералов, ранее бывавших там. После этого фюрер стал всерьез бояться бомбардировки «Волчьего логова», причем американцами. Он говорил своим подчиненным: «Они точно знают, где мы, и однажды разобьют здесь все прицельными бомбами. Я каждый день жду налета».