– Султану клялись наши паши и беи. А мы – нет.

– Их бесполезно уговаривать, – сказал Кадыр-бей.

– Ну, хорошо, – сказал Ушаков. – Ступайте же и заберитесь все на гору при северной нашей батарее, и оттуда, сложа руки, смотрите, как я на глазах ваших возьму остров Видо и все его грозные батареи.

Адмирал легко спрыгнул с бочки и, раздвигая толпу арнаутов, решительно направился к баркасу.

По прибытию на «Святой Павел», адмирал приказал доложить о состоянии боезапасов и продовольствия на кораблях. Выслушав доклады, он нахмурился. Приказал мне на французском, а Метаксе на турецком написать письмо верховному визирю Юсуф-Зыю-паше:

«Непременным долгом поставляю донести вашей светлости, что для продовольствия служителей вверенной мне эскадры морской провиант из Константинополя и из Морей привозят на судах совсем негодный; сухари из нечистого разного хлеба, смешанного с мякиною и кострикой, весьма худы и притом много гнилых; вместо гороху, бобы совсем негодные, и доставляют не суп, а одну чёрную воду, почему служители есть их не могут; вместо гречневых и ячневых круп, худой нечистый булгур, смешанный с ячменём и овсом, и в которых множество целых зёрен ячменных и овсяных, так что сколько его ни разваривают, зерна сии и мякину проглотить весьма трудно; вино красное привозят сборное из разных мест Морей, малыми количествами, огорклое, с гарпиусом, окислое и к употреблению негодное; мяса солёного в привозе к нам и по сие время ещё нет; малыми количествами и весьма дорогою ценою покупаю я его здесь, но и денег на покупку теперь у меня в наличии не имеется. От худой провизии служители, мне вверенные, начали во многом числе заболевать и умирать, и старший доктор с медицинскими чинами, освидетельствовавший нашу провизию, нашли, что люди больными делаются единственно от неё и представляют, чтобы такую худую провизию в пищу людям не производить. Посему всепокорнейше прошу вашу светлость повелеть как наискорее к нам провизию доставить лучшего качества, а худую повелеть выбросить в море или сложить куда-нибудь в магазины»

– Ох, Фёдор Фёдорович, – покачал головой Егор Метакса, запечатывая послания в конверт. – Юсуф-паша ворует больше всех. Вряд ли он поможет.

– Понимаю я это, – в отчаянии воскликнул Ушаков. – Но хоть что-то надо делать. У Орлова Чесменского и то было хоть какое-то снабжение, а у нас – полная беда! Из всей истории не знаю и не нахожу примеров, чтобы, когда какой флот мог находиться в отдалённости без всяких снабжений, и в такой крайности, в какой мы теперь находимся. Мы не желаем никакого награждения, лишь бы только, по крайней мере, довольствовали нас провиантом, порционами и жалованьем, как следует, и служители наши, столь верно и ревностно служащие, не были бы больны и не умирали с голоду, и чтобы притом корабли наши было чем исправить, и мы не могли бы иметь уныния от напрасной стоянки и невозможности действовать.

* * *

К штурму готовились тщательно. Адмирал Ушаков с капитанами кораблей составил целую систему сигналов. Проработаны до мелочей все возможные ситуации. Каждому командиру подразделения или батареи была написана инструкция. Собрали военный совет, на котором присутствовали наши капитаны и турецкие, а также командующие ополчением. В тесной кают-компании трудно было дышать. Пришлось отворять кормовые окна.

– Наша первая цель – остров Видо, – решительно объявил адмирал. – Возьмём Видо, и тогда гавань будет под нашим контролем. Можем впустить в неё свои корабли и бомбардировать основную крепость.

– Но неприятель способен перебросить подкрепление на остров. Тогда штурм Видо затянется, – высказал своё мнение Кадыр-бей.

– Чтобы Шабо не перебросил подкрепление, надо его обмануть, – сказал на это Ушаков. – Нужно начать интенсивный обстрел с северной и южной батареи, делая вид, что наша цель – форты Роко, Монтебарм и Сальвадор. В это время флот подойдёт вплотную к Видо и начнёт артподготовку. Далее – десант. Как только Шабо поймёт наш план и попытается отбить Видо – штурмуем форты.

Турецкие капитаны о чем-то заспорили. Ушаков попросил дать разъяснение.

– У нас у турок есть поговорка: камень деревом не пробьёшь, – сказал Кадыр-бей. – Невозможно с моря подавить береговые укрепления. Наши корабли легко подожгут.

Ушаков помрачнел.

– Если мои союзники боятся за свои корабли, то пусть стоят в резерве. Я буду действовать своей эскадрой.

Турки долго молчали, затем стали несмело выговариваться. Кадыр-бей грубо оборвал их и обратился к Ушакову:

– Мы согласны идти на штурм.

С одной из инструкций я был отправлен в Гуино к дельвинскому воеводе Мустафе-паше. Когда я попросил арнаутов, стоявших на страже, указать шатёр командующего, они мне сказали, что Мустафа-паша никогда не ночует в шатре. Он, как и простые солдаты, спит у костра. Действительно, у одного из костров я нашёл военачальника. Он спал, завернувшись в простой албанский капот. Я попросил телохранителей разбудить его. Военачальник тут же проснулся, сел. Поздоровался со мной и принялся читать приказ.

– Все сделаем, – пообещал он.

Мустафа-паша хорошо изъяснялся на французском. Когда же я попросил письменного подтверждения его слов, он кивнул и послал одного из телохранителей раздобыть перо с чернилами и бумагу. Меня же пригласил присесть у костра. Нам подали ароматный крепкий кофе в грубых керамических чашечках.

– Вы из морских офицеров? – спросил он, чтобы как-то начать беседу.

– Нет. Я недавно на флоте, – ответил я.

– Вот и мне море не по душе. Больше горы люблю. Я сам в горах родился, – сказал он, потягивая обжигающий кофе. – Чувствую себя здесь ужасно. Мне предложил Кадыр-бей каюту на своём корабле с мягким тюфяком и жаровней. Но уж лучше здесь, в холоде и на камнях, зато на твёрдой почве.

Мы с ним как-то быстро разговорились, как будто знали друг друга много лет. Такого я не ожидал от мрачного полководца. Он ничего не таил. Искренне отвечал на любые вопросы. Не врал и не хитрил. Он рассказал о своих арнаутах. В Оттоманской империи они считались самой лучшей пехотой. Янычары? Те только хвалиться могут громче всех, да требовать платы. Албанская пехота лёгкая, подвижная, неутомимая. Не таскает с собой шатров, кухонь с поварами.

– Албанцу что надо? – говорил он. – Фунт сухарей да жмень оливок, – и он сыт весь день. А вынослив как! Бывает, по двести вёрст в день отмахиваем в полном вооружении. Янычары на такое способны?

Какая же у вас амуниция?

– Самая простая: заплечный мешок, ружье да сабля кривая. Лядунка с патронами.

Я внимательно рассмотрел его одежду, попросил рассказать, что носят Арнауты.

– Красная феска – обязательно. Её обматывают тканью. Называется она пестемаль. У кого из шёлка, у кого из простого холста. Рубаху носим бумажную. Сверху