может самоупраздниться без реализации философии» (ivi). Характеристикой пролетариата является то, что это «класс в буржуазном обществе, который не является классом буржуазного общества, будучи упразднением всех классов, сферой, обладающей универсальным характером по причине его универсального страдания и не добивающегося никаких определённых прав из-за какой-либо отдельной несправедливости, но из-за общей несправедливости; сферой, к которой неприменим ни один исторический титул, но лишь человеческий титул (здесь мы вновь обнаруживаем фундаментальную константу марксизма: критерий суждения об истине или ошибочности является критерием всего рода; здесь нас интересует не просто переходный случайный факт, но человеческое существо, являющееся посредником любого знания и любого действия. Пролетариат не основывает своё историческое действие на обладании определёнными средствами производства и следовательно на возможности частичного освобождения человека, но на отсутствии обладания человеческой природой, которой он хочет завладеть и таким образом освободить человечество); сферой, которая не находится в какой-либо особой антитезе по отношению к последствиям, но в общей антитезе по отношению к основам, к немецкой политической системе; наконец, сферой, которая не может освободиться не освободившись от всех остальных сфер общества, а следовательно не освободив их все; что, одним словом, является полной утратой человека и следовательно может вновь завоевать самое себя только через полное завоевание человека» (Цитата: выделения Маркса; скобки наши).

Так, вопрос становления пролетариата заключается в знании того, как будут разрешаться вопросы классов, государства и организации будущего общества. Более того, буржуазия как правило препятствует органической связи между классом и его программой, стремится свести его к классу данного общества, а, следовательно, заставить его покинуть свою программу. Здесь и встаёт вопрос о партии.

Все эти проблемы разрешались не отдельно, но все скопом. У Маркса были догадки о будущем обществе, и исходя их этого знания он выводил теорию государства и партии. Знание о коммунистическом обществе является основой марксизма. Весь труд Маркса и Энгельса состоял в описании этого общества и её защите против буржуазного общества. Следующая статья, опубликованная в Pariser Vorwärts (от 7 августа 1844 г.: включенная в сборник Marx, Un carteggio del 1843, Ed. Riuniti, Roma 1954, но рассмотренная нами по немецкому тексту), позволит нам продемонстрировать это.

Природа государства

Маркс в первую очередь анализирует, что такое государство: «С политической точки зрения, государство и общественный строй не являются двумя разными вещами. Государство – это общественный строй. В той мере, в какой государство признаёт существование социальных дисгармоний (позже Маркс будет говорить о классовых антагонизмах, что более точно, хотя и указывает на ту же реальность), ищет их причины в естественных законах, которые не может контролировать никакая человеческая сила (здесь, постоянная критика марксизмом претензий буржуазии на вечное существование её формы производства), или в частной жизни, которая независима от него, или в неэффективности администрации, которая от него зависит». Затем он анализирует «болезни» государственной формы и средства от них: «Наконец, все государства ищут причину в случайных или преднамеренных недостатках администрации, а, следовательно, средства от своих болезней в административных мерах. Почему? Как раз потому что управление – это организационная деятельность государства». У нас здесь уже есть критика бюрократии, которую некоторые хотели бы представить, как самостоятельный класс. Мы уже видим острый интерес Маркса к проблемам определения механизмов государства. В этом смысле он последует в постоянной и страстной манере за положениями, принятыми Парижской Коммуной. Для того, чтобы исчез бюрократический феномен, нужно будет ограничить значение администрирования, упростить его, и поскольку оно связано c властью, предотвратить, чтобы участие в администрации сопровождалось привилегиями.

Вслед за этим, Маркс анализирует различные противоречия, связанные с государством и разворачивает критику реформистов, т.е. тех, кто хотел бы излечить болезни государства, неизлечимые по своей природе: «Самоубийство противоестественно. Поэтому государство не может поверить в бессилие, присущее её администрации, т.е. ему самому. Оно может заметить только формальные, случайные дефекты и попытаться излечить их». Здесь крайне точно определена позиция сталинистов и различных демократов. Недовольный этим, Маркс демонстрирует своим противникам их бессилие: «Если подобные изменения бесплодны, что ж, тогда социальная неустойчивость является естественным несовершенством независимым от человека, божественным законом, согласно которому воля отдельных людей слишком испорчена для того, чтобы соответствовать благим намерениям администрации! И что за типы эти отдельные лица! Ворчат против правительства каждый раз, когда оно ограничивает свободу, и в то же время ожидают от правительства, что оно ограничит необходимые последствия подобной свободы!». Здесь мы располагаем критикой французских сталинистов, которые требуют сильной демократической власти и, всякий раз, когда де Голль ограничивает «свободу» и, следовательно, укрепляет власть, «ворчат»: не соглашаются с формой государства.

Маркс высмеивает эти иллюзии, демонстрируя, что государство является властью, организованной господствующим классом общества: «Фактически эта фрагментация, эта низость, это рабство гражданского общества являются естественным фундаментом, на который опирается современное государство, как гражданское общество рабства было естественным фундаментом древнего государства. Существование государства и существование рабства неразделимы».

Эта невозможность реформизма, Маркс доводит её до крайности, критикуя позицию А.Руге, заявлявшего: «Все бунты будут задушенными до тех пор, пока они вспыхивают в этой отчаянной изолированности людей от существующего порядка (Gemeinwesen) и их мысли от общественных принципов»; другими словами, нужно пользоваться существующим государством для реализации освобождения пролетариата, если мы не хотим кораблекрушения – позиция, которую позже займут Ласаль, Прудон, Дюринг и т.д.

Маркс отвечает, анализируя в первую очередь, чем была буржуазная революция и все остальные революции:

«Но разве не вспыхивают все, без исключения, бунты в отчаянной изолированности человека от существующего порядка (Gemeinwesen)? Разве не является обязательным условием, каждого бунта, подобная изолированность? Революция 1789-го ни за что бы не произошла если бы не отчаянная изолированность французских граждан от существовавшего государственного устройства? Она была направлена как раз на преодоление этой изолированности».

Пролетарский путь не «укладывается в рамки» государства

Но факты борьбы пролетариата предстают всегда в одинаковой манере? Нет:

«Gemeinwesen (существующий порядок) из которого исключен рабочий, является совсем другой реальностью и обладает совсем иным масштабом, нежели политический Gemeinwesen. Порядком, общиной от которой его отделяет его труд является сама жизнь, физическая и интеллектуальная жизнь, человеческая мораль, человеческая деятельность, человеческое существование». Здесь критика достигает своей целостности, потому что она радикальна. Теперь, «быть радикалами означает обращаться к корням вещей, а для человека корнем является сам человек».

Нищета пролетария состоит в том, что он лишён своей человеческой натуры. Эта критика превосходит ограниченную картину критики Прудона, являющейся рациональным нищенством, а, следовательно, пустыми рассуждениями об истинной человеческой нищете. Наши сталинисты, с их теорией абсолютной нищеты, являются истинными детьми Прудона и Э.Сю. Требование