Повисла минута молчания. Каждый хотел сказать многое, но не знал с чего начать. Мужчина заговорил первым:

— Люция, во-первых, извини, что так резок был, все же давление не лучшая стратегия для достижения цели.

— Угу, — кивнула, стоя от него подальше.

— За кольцо извиняться точно не стану. Захотел и подарил. И понимаю, что тебе нужно время и некие гарантии.

— Да, ты прав. У меня мозг кипел от твоего сюрприза, от реакции родителей. Потом Анна и Руся свое мнение высказали. И они двоякие.

Чтобы отвлечься, хозяйка включила чайник, полезла по шкафам и в холодильник.

— А, Люц, ты получила перевод на карту от меня?

— Да, а я все гадала сегодня: от кого? Номер не знаком, сообщения нет, — обернулась и застыла с кружками.

— Рината попросил. Моя валютная. А новую заводить времени нет.

— А к чему скажи такой жест щедрости?

— Ну ты платила за доставку ужина, к родителям ездили. Все честно, мне еще осталось упасть в своих глазах.

На что у девушки не нашлось комментариев. Разлила зеленый чай, вазочку наполнила печеньями, на доску нарезала сыр и овощи полосками. Пили чай и беседовали о банальном. Как прошел день, какие вопросы решали, о погоде и прочих мелочах, избегая главной темы.

— Я рад, что ты приняла моё кольцо, — заметил атрибут помолвки на ее пальчике. — Не жмет? — спросил, вкладывая двойной смысл в слово.

— Не жмет! — с ехидной улыбкой парировала.

— Я рад. Правда. Знаешь как?! — не сдерживал довольство. — Подружка, что сказала?

— Удивилась сильно. Уже в который раз. Но одобряет наши действия. А по совету все на моё усмотрение, — смущенно подняла взгляд, пожав плечами.

— Подойди ко мне.

Люция застыла в нерешительности. Решить серьезный вопрос через секс — плохая идея, хотя и довольно приятная. Медленно поднялась, поправив полы халата, подошла и встала напротив, глядя сверху вниз. Селим расставил бедра, притискивая за талию ближе, сжал сильнее бока, потер кожу через шёлк.

— Леопардиха моя, — намекая на соответствующий принт ткани. — Тебе идет эта расцветка.

Девушка ответно замурлыкала и прогнулась, вцепляясь ноготками в трикотаж на его плечах, принимая его смелые поглаживания по спине, попе, ягодицам, все больше заводясь.

— Нравится? — вглядывался в ее откинутое лицо.

— Очень. Может пойдем в мою спальню, — возбуждение в ее теле нарастало, взгляд заволокло дымкой.

— Нет.

— Что, ты хочешь здесь?

— Мечтаю. Но, нет.

— Не поняла, — отрезвляясь, чуть отстранилась, вглядываясь в выражение его лица.

— Хочешь меня? Сильно? — вроде ласковый тон, но с подвохом.

Возбужденная девушка попыталась отойти, но Селим не позволил, держа крепко, ломая ее сопротивление.

— Селим?

— Я здесь.

— Не понимаю тебя, — повторилась.

— Секс между нами случится тогда, когда ты решишься стать моей женой.

Вот так! Выстрел. Гром. Лавина. Любое слово подойдет. Люция распахнула глаза, не веря в услышанное. “ Разыгрывает меня что ли? Как не раз уже было”, - подумалось ей.

— Я не шучу, Люц, — серьезно смотрит и не выпускает из рук.

— Это что, шантаж?

— Вот еще! Вполне серьезно. Никаких интимных отношений между нами пока не станешь Мансуровой. Ладно, на смене фамилии не настаиваю, а вот штамп требую. Если боишься за жилье, составим брачный договор. Я не жиголо.

На что девушка в его объятиях недоверчиво рассмеялась.

— Селим! Даже для тебя это слишком. Ну глупый принцип.

— Совсем не глупый. Думаешь не хочу тебя? Ошибаешься! Еле сдерживаюсь, — и опустил взгляд на ширинку.

Люция уставилась туда же, поддавшись порыву накрыла ладонью выступающий холм. Селим застонал в ответ, накрыл ее ладонь своею, не позволяя ласкать.

— Не сомневайся, все как и прежде: хочет, может и терпит.

Люция, резко оттолкнув его руки, вырвалась, отошла к окну. Покачала головой, уперлась лбом в стекло. Селим бесшумно приблизился, Прижавшись бедрами, захватив в капкан ее тело.

— Я люблю тебя, понимаешь? — наклонился к уху, скользя по коже от его края. — И надеюсь на взаимность. Пусть не сейчас, с годами, — продолжил скользить по шее до плеча, губами отодвигая край одеяния.

Она продолжала молча принимать ласку, в надежде, что мужчина передумает и поддастся соблазну. Ощутила его горячие ладони на груди через халат, соски затвердели в момент, ластясь к его рукам. Отпустил, повел ниже на живот, проникая через вырез, не прекращая поцелуи в плечи, шею, спину. Девушка выгибалась, прирученная его ласками, жаждущая удовольствия. Руки его добрались до края трусиков, погладили их мокрую ластовицу, на что Люция застонала и чуть раздвинула бедра.

— Кошка ты моя страстная, — шептал между делом, — будет тебе удовольствие, размером с Арарат, ты понимаешь?

— Да, Селим, продолжай.

Он захихикал. Усилил ласки, проник пальцами в ее хамамный грот, входил, кружил, разнообразил трение. Пленница дышала все чаще и глубже, близкая к разрядке, сжимая все сильнее внутри себя его шустрые пальцы. Вдруг застыла, изогнулась, конвульсии пробежали по коже, покрыв ее испариной. Молча, еле сдерживая возбуждающие слова, затихла. Устало склонила голову ему на плечо, признавая власть над собою, зависимость от этого мужчины.

— Только давай без счёта, — сонно пролепетала.

Селим хохотнул. Повернул к себе разомлевшую гурию лицом. Вглядывался в любимые черты, утопая в небесных озерах, потянулся к нюдовым устам, поцеловал долго, нежно, глубоко проникая в рот, играя языками. Отстранился.

— На память тебе, моя гёзелик, когда я уеду, чтобы знала, чего лишаешься и что будешь иметь будь я рядом, — держа за плечи, смотрел в её лицо.

Люция смотрела во все глаза, не находя слов. Хотелось крикнуть: " Не уезжай, не покидай меня!", но язык онемел, а голос пропал.

— Я не прощаюсь. Я буду ждать тебя дома, на Родине. Там, где мы встретились. Там, где родилась наша любовь. Пора возвращать дрейфующее в море судно в док, — опустил руки.

Взглянув напоследок, развернулся и пошел к выходу.

Люция только и успела поправить звериное одеяние, нагоняя своего мусульманина у порога.

— Селим!