Ничем, кроме дерева-убийцы, сожравшего вчера двух наших.

– Вон оно, – показала мне кровожадное зеленое насаждение Настя и плюнула в его сторону. – Листьями машет. Главное, я даже такого ни в одном справочнике не видела, видать, какой-то местный мутант.

– Ну да. – Я оценивающе смотрел на толстоствольное высокое дерево, внешне совершенно безобидное, но такое опасное на деле. – Народ, все дружно идем и собираем сушняк. Ветки, палки – все, что будет хорошо гореть. Куча для топлива будет вот тут. Приносим и кладем. Ходим парами, далеко не разбредаемся, и чтобы все были в пределах голосовой связи.

Павлик что-то на руках показал задумчивому Владеку, и они двинулись в сторону, остальные тоже, разбившись по двое, пошли искать топливо.

– Ну, спрашивать, зачем мы собираем хворост, не буду, понятно, что ты его спалить надумал. – Настя прихватила с земли толстую валежину. – А сам-то акт сожжения зачем?

– Это не акт сожжения. – Я вытащил из кустарника трухлявый, но сухой ствол небольшого деревца. – Это ритуальное аутодафе, приведение приговора в исполнение. Эта тварь грохнула двух наших. Может, не самых полезных и умных, но они были наши. Да, это дерево, оно без разума и памяти, но это не важно, дело принципа.

– Однако. – Настя шмыгнула носом. – Ну, если я крякну, то, по крайней мере, буду точно знать, что это кому-то с рук не сойдет.

– Ну, оно как-то так и есть, – заверил я ее, заметив, что она немного скривилась. Надо думать, ожидала что-то вроде: «Да если тебя кто хоть пальцем тронет…» Нет, оно красиво, но мы же не в школе? И потом – мне что, Галку бить? Дружбы между ними определенно уже не будет.

Куча хвороста росла, за час мы его натаскали предостаточно.

– Если все это на дерево-людоеда изведем, чем вечером отапливаться будем? – Павлик почесал затылок. – Мы здесь все конкретно подмели.

– Павлик, не тупи. – Милена встала на цыпочки и постучала его по лбу. – Здесь – да. Там – нет. Лес – он большой.

Надо отметить, что дизайнер вышла из спячки, и ее голосок все громче звучал в общем хоре. И к ней прислушивались, поскольку человек, который всех одел, – это явно не бесполезный человек. Кстати, она даже Николь и Генриетту уже успела одеть, отобрав для этих целей у недовольного Рэнди кусок парусины.

– Ну да, – смутился Павлик и отвел глаза в сторону.

– Настя, скажи мне, где стояла Женя, когда ее сцапали? – приобнял я девушку, которой все-таки было дискомфортно, – вчерашнее все еще колыхалось в ее душе.

– Вон там, – показала Настя на небольшую проплешину на земле, шагах в пяти-шести от дерева.

Кстати, такие проплешины были и рядом, они неким полукругом охватывали дерево, стоящее практически на опушке леса. Что примечательно – поблизости ничего не росло. Особняком оно стояло, это дерево.

Я же говорил, что даже смерти не проходят даром. Вот и маячок, предупреждающий об опасности, надо просто о нем знать и быть внимательным.

– Это метка, – охнула Милена. – Народ, смотрите!

– А точно. – Галка усмехнулась. – И всего делов – знать, куда смотреть.

– Не скажи. – Я подошел к проплешине, готовый в любой момент кувыркнуться назад. – Откуда ты знаешь алгоритм? А если это – опознавательный знак только на дерево такого типа? Или он только для этого леса? Или только для этой опушки? Не надо расслабляться и думать, что все просто.

– Жечь давайте, – глухо сказала Настя. – Время идет.

– Это моя реплика, – хмыкнул я. – Берем хворост и кидаем его под корни. И не жалеем, эту тварь подпалить еще надо, а горючки у нас нету.

Дерево мы завалили на уровне человеческого роста, изведя на это две трети кучи.

– Давайте те, кто вчера был здесь, берите себе по ветке, да побольше выбирайте, – сказал я народу. – Вы это видели – вам и мстить.

– И ты тоже с нами вставай, – потребовала Настя. – В центр вставай, это твое место.

– А я что, рыжая? – схватила ветку пораскидистее Галка.

– Николь, – повернулся я к француженке, стоящей за моей спиной. – Give me fire[6].

Девчушка понятливо кивнула, и ее рука окуталась пламенем.

– Поджигаем, – аккуратно подпалил я свою ветку. – Не ждем.

Первой кинула факел все же Настя, я на этом настоял. Сухой валежник занялся быстро, и огонь охватил ствол дерева, треща и жадно полизывая его ветви с огромными оранжевыми плодами.

– Как бы огонь на лес не перекинулся, – поделился я своими опасениями с народом, молча смотрящим на пламя. – Оно хоть и особняком стоит, но все же…

– Не должно, – ответила Милена. – Ветра нет, да и основной лес не так близко. А угольки, если что, затопчем.

Дерево вдруг закачалось, заходило ходуном, из его ствола вылетело несколько… Даже не знаю… Корней? Щупалец?

Они пометались в воздухе и снова скрылись внутри.

– Пламени опасть не даем. – Мне показалось, что огонь стал пожиже и пониже. Это не дело. – И подбрасывайте топливо покрепче, не ветки, а что-нибудь посерьезнее. Павлик, ты же сам полешки приносил, вон они лежат.

– Я их в лагерь оттащить хотел, – жалобно сказал Павлик.

– Давай-давай, – прикрикнула на него Галка. – Еще найдем, не жмись.

Поленья (куски развалившейся трухлявой березы) полетели в огонь, который взметнулся вверх.

Ствол занялся, это было видно. Дерево-убийца раскачивалось все сильнее, оно извивалось в гудящем пламени.

– Гори, скотина! – Кулачки у Насти были сжаты до белизны, в глазах отражались багровые языки пламени.

Дерево почти по-человечески охнуло и неожиданно завалилось набок, открыв нам то, что было у него внутри.

Это более всего было похоже на огромное гнездо с червями, десятки коротких белесых отростков кривились от жара, они извивались и, казалось, стонали.

– Еще хвороста, – крикнул я и сам первым отправил туда целую вязанку.

Пламя скрыло от нас омерзительную картину, что меня лично порадовало, – уж больно гнусно они выглядели, эти отростки.

Что-то хрустнуло, вверх взметнулся зеленоватый рой искр, и тут же мелькнуло какое-то сообщение.

– Оп-па! – Павлик шустро зашевелил пальцами. – Народ, я два уровня поднял!

– Та же фигня, – подтвердила Галка, и Владек показал два пальца, наконец-то оживившись.

– Интересно, а сколько вышло бы, если этого оглоеда в одиночку подпалить? – задумчиво сказала Милена.

– Как распределять очки, все помнят? – обвел я глазами свое воинство.

– Я одно в «ловкость» вобью? – жалобно попросила Настя, и я одобрительно махнул рукой. Я и сам решил одно очко туда же вложить. Пусть будет.