Чайханщик осматривал их около минуты с разных сторон, даже взял лупу. Лицо его было непроницаемым.

–Значит, так,– Ринат заговорил таким голосом, будто делал одолжение,– Я дам за них двести ринатов. Только потому, что серия редкая. Соглашайся. Больше никто не возьмёт. На всей Земле.

–А двести сорок?– решил Саша поторговаться.

–Ишь, какой хитрый,– расхохотался татарин.– Двести пять, но это крайняя цена. От большой щедрости души могу добавить десять процентов скидки на любой товар у меня. Даже на эчпочмаки.

Саша уже знал, что это такие пирожки с мясом. Но в палатке на улице они выглядели крупнее, чем тут, на подносе, прикрытые марлей от мух. И, возможно, были там дешевле, даже с учётом его персональной скидки. Он видел, как люди на улице покупали их за «части».

–Но не на всю твою жизнь, а только на эту неделю скидк,– уточнил владелец чайханы, поднимая палец.– Ты ещё можешь долго прожить.

«А можешь и не прожить»,– такой смысл Саше почудился.

–Идёт,– и он подвинул монеты к загребущим рукам хозяина. Тот не убрал их в лоток кассового аппарата, а сбегал в другую комнату. Было слышно, как он там звенит замками. Возвратился татарин только минут через пять, запыхавшийся. Может, у него там сейф, а может, тайный ход в подвал.

–Ну-с. Продолжим.

–А ты свою валюту печатаешь? Деньги твои как выглядят?– уточнил Саша, чувствуя, что хозяин гостиницы не собирается платить ему бумажными банкнотами.– Ну, эти твои «ринаты» – из бумаги или железа?

–Не совсем. Видишь, я написал у себя в блокноте, что должен тебе двести пять. На них ты можешь у меня отовариться. Всё честно,– и он показал парню записную книжку из бумаги отвратительного качества в кожаном переплёте. Кожа изображала змею или крокодила. Довоенная. А вот бумага – новая, не как у доктора, хоть и качества плохонького. И значит, где-то существовало целое производство.

На листке стояла Сашина фальшивая фамилия «Подгорный» и число «205».

–Это что-то типа талонов?– спросил Саша. Сделка нравилась ему всё меньше. Но было поздно.

–Ага, дружище. Могу открыть тебе кредит ещё на сто ринатов, но по нему ты будешь платить проценты.

–Кредит не надо. Мне надо купить вот это,– и он протянул Набиуллину заранее составленный список.– Но сначала мне нужна комната.

–Я тебя услышал,– торговец быстро пробежал глазами ровные буквы детского Сашиного почерка.– Ничего себе список! Тебе повезло. Почти всё купишь у меня. В другие места не ходи. Там дорого. Облапошат, или даже обворуют. Сходишь потом на рынок, там в дальнем ряду палатка зелёная. Мой брат торгует, Маратом зовут. У него возьмёшь недостающее. К нему недавно куча трофеев попала, есть даже консервы. Он тоже принимает ринаты один к одному. А остальные – если и примут, с ними курс будет хуже. Ещё пять лет назад тут не было нормальной торговли. В полную силу она началась, когда пришли ордынцы, хвала им.

–Ну так что, на номер мне скидка будет?

–Извини, совсем забыл,– татарин протянул ключ.– Для тебя по три. Комнаты на втором этаже. На верхние не ходи. Там полы проваливаются. Постельное бельё – за дополнительную плату.

–Обойдусь.

–Понятно. А чай с печеньгами хочешь? Сахарными. Есть ещё чак-чак, в такую же цену, и пастила. У нас лучшие сладости в мире. Чай – один ринат за чайник. Два эчпочмака – три рината.

Ну, насчёт мира он, может, и загнул, но в других краях, где бывал Саша, сладостей почти не видели, кроме ягод.

–А сколько за печенье?

–Пять за четыреста грамм.

Вазочка на прилавке, получается, стоила как целое состояние. Дороже, чем сутки в гостинице. Нет уж, обойдётся.

–Чай куплю. Сластей не нужно. А машина снаружи…– спросил Саша,– Она ездит?

Возле входа стояла тачка. Большой лакированный джип. Внешне он выглядел сногсшибательски, но смущали колёса. Покрышки казались не похожими на резиновые. Будто были сделаны из дерева и выкрашены чёрной краской. Классно, конечно, арендовать эту штуку на одну поездку. А ещё лучше – заполучить её в свои руки… пусть даже нечестным путём. Но не факт, что она сможет проехать хоть метр.

Хотя автомобили на ходу в Уфе явно были. Он видел по пути сюда свежие следы шин. Асфальт был раздолбан, конечно, но кое-где ямы засыпаны гравием. Особенно аккуратные дороги вели к военной базе и к «правительственному комплексу». А вот дорога на рынок была самой разбитой. Похоже, там чаще ездили телеги и брели стада.

Ещё он видел краем глаза грузовик с тентом за забором базы ордынцев. Там же стояли несколько больших резервуаров… ржавые, дырявые и явно пустые. Если у них и было горючее, они хранили его где-нибудь в подземных ёмкостях, подальше от воров и диверсантов.

«Чует моё сердце, эта машина никуда не поедет, хоть полный бак залей. Если у нее вообще есть бак».

Татарин перехватил Сашин взгляд через наполовину зашторенное окно.

–В данный момент она не ездит, мил человек. Но ты всё равно можешь её купить. За двести.

–Нафига она мне? Она же не ездит.

–Девушки любить будут. Человек без понтов – беспонтовый человек.

–Лучше я буду без понтов и без девушек, но с деньгами и без долга. Ладно, давай сюда печенегов, но половину. И пастилу куплю, тоже половину. И эчпомчаки твои. Пару. Из какого они мяса?

–Ты не правоверный, для тебя можно,– уклончиво ответил Ринат.– То есть правомерно.

Каламбур Саше понравился. У чувака (почему-то вспомнилось слово) было хорошее чувство юмора, а это редкость.

–Там свинина?

–Почти. Харам-баран.

Саша не знал, что это значит.

–Да хоть бы и собака. Главное, что не человечина.

–Э-э. Даже не шути так. Это страшный грех, тут за такое сразу ворон кормить отправляют.

–Не буду. Перекушу и пойду на рынок.

–Сходи, конечно. Посмотри на лошадей. Они не только полезные и красивые, но и очень вкусные.

Издевается? Уж чего-чего, но лошадь покупать Младший не собирался. Тем более – на мясо.

Пора было сходить на эту арену. Прицениться, купить припасов, послушать, о чём люди говорят.

Первое, что он увидел у главного входа на базар, был человек, висящий на цепях на фронтоне арены.

Выходит, ордынцы подменяли собой местную власть и сами карали. Понятно, что кто-то за это их уважал… а кто-то нет. И сходу нельзя было даже сказать, виноват ли этот человек в чём-то реальном. Труп смотрел на прохожих дырками вместо глаз. Висел он высоко, и запах уносило в сторону. Аппетит никому мертвец не портил, отовсюду доносились дразнящие запахи жарящегося мяса.

Люди проходили мимо. Разговаривали о покупках, урожае, погоде. Абсолютное большинство говорило по-русски, но иногда мелькало непонятное слово, которое звучало очень «по-ордынски» и заставляло ломать голову.