– Антон? – раздалось справа от меня.

Я чуть телефон не выронил от неожиданности. Поворачиваюсь – Милана! Да чтоб тебя! Только ее тут не хватало для полного счастья!

– Здравствуй, Милана! – поднимаюсь я на ноги, и она целует меня в щеку.

– Вот это встреча! Настеньку свою ждешь? – ехидно спрашивает она.

– Я? Это...

Я растерялся. Что бы такое придумать в ответ? А почему, собственно говоря, я должен что-то придумывать и оправдываться? Какое ее собачье дело, что я тут делаю?

– Нет, Милана, – твердо отвечаю я. – Я никого не жду. Я сам решил воспользоваться услугами салона красоты.

– Интересненько... Раньше ты о своей красоте не заморачивался. У тебя комплексы на старости лет появились?

– Я старше тебя на пять лет! Ты охренела что ли? – завелся я.

– Да ладно, че ты? – осадила коней девушка. – Как дела вообще?

– Нормально.

– Ты не забыл, Огнев, что у меня день рождения в воскресенье?

Забыл, конечно. Пару недель назад мне можно было об этом не напоминать, а теперь мне разве до этого?

– Ты же придешь, Антон? – продолжила Милана. – Со своей невестой? А то я могу подумать, что ты нарочно с ней таскаешься, чтобы меня позлить.

– Да мне вообще похер...

– Антон Викторович? – выглянула из нужного мне кабинета женщина, не дав договорить. – Проходите!

– Все! Пока! – спохватилась Милана. – Вышлю адрес ресторана на Вацап!

Блять, я ее даже послать не успел.

Решительно вхожу в кабинет, разуваюсь у порога уже не так решительно. Пыточных инструментов инквизиции я не вижу, но очко как-то неприятно сжимается.

– Меня зовут Ольга, – представляется довольно крупная женщина и показывает мне жестом на кушетку. – Раздевайтесь ниже пояса и ложитесь. Вы у нас записаны на глубокое бикини. Я все правильно понимаю, Антон Викторович?

Я в душе не ебу, что такое глубокое бикини, но раз Татьяна меня так записала, значит так и есть. Все, что я понимал из словосочетания – это слово «бикини». Это где-то что-то между ног.

– Все верно! – обреченно кивнул я.

Женщина начала суетиться вокруг кушетки. Я воспользовался тем, что она отвлеклась, и начал раздеваться. Сначала снял пиджак, повесил на спинку рядом стоящего стула, затем брюки и трусы.

– Носочки можете оставить, – сказала мне Ольга и повернулась ко мне. Я инстинктивно прикрыл червячка, выглядывающего из-под низа рубашки, руками. – Что ж, – вздохнула женщина, мельком взглянув на мой пах. – Ложитесь сначала на живот.

Мне было не совсем понятно зачем, но я не стал уточнять, чтобы не выглядеть глупо. Слава богу, что мой дружок будет в безопасности, а это главное.

Лег. Лежу. Жду.

Вначале я почувствовал прикосновение к своей заднице, а затем между ягодиц полилось что-то теплое. Что, нахрен, происходит? Я занервничал, задергался, заелозил на кушетке.

– Не зажимайтесь, Антон Викторович! – властным голосом приказала мне Ольга. – А не то я вас буду мучить очень долго.

Мучить? Что значит мучить? Я ничего не боюсь! Я в армии служил! Я, мать вашу, десантник!

А вообще, если честно, приятно! Тепленько так...

В конце концов, бабы как-то ходят сюда? Да не по одному разу! Терпят? Все живы? Скорая у крыльца не дежурит?

А я мужик!

Приятно было секунд пятнадцать. Потом баба-гром вцепилась в мою булку одной рукой, а второй...

Я не знаю, что она там делала, но было настолько больно, что я чуть не отъехал.

Я не смог. Не смог не орать и не материться. Боже, я вспомнил все отборные ругательства, что когда-либо слышал. Они были как будто созданы именно для этого случая, но один хер не смогли выразить весь спектр эмоций, которые я испытал.

– Все-все! Антон Викторович, успокойтесь! Вы же мне всех клиентов распугаете! – попыталась успокоить меня женщина, но это было не возможно. – Поворачивайтесь! Ложитесь на спину!

Я застонал, но послушно перевернулся. Я должен дотерпеть до конца! Я же сюда больше ни ногой! Или сейчас или никогда!

Ольга не теряла ни минуты. Пока я пребывал в первичном шоке, налепила на мой лобок кусок какой-то пастообразной херни, размазывая ее пальцами.

Рывок, еще рывок!

– Хватит, блять! – заорал я так, что Ольга, которую, мне казалось ничем не смутить и не удивить, испуганно отпрянула от меня.

Я вскочил с кушетки и судорожно принялся натягивать на себя трусы.

– Вы куда? – отмерла от испуга женщина. – У вас там кусок пасты остался... И мне нужно обработать...

– Прощайте! – бросил я Ольге, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не обложить ее хуями.

Не виноватая она. Я сам пришел.

Схватил пиджак, застегнул на ходу ширинку, прыгнул в туфли...

Дальше помню смутно. Очнулся в машине. На всякий случай заблокировал двери. Как будто боялся, что Ольга сейчас опомнится и бросится следом.

Покурил. Отдышался.

Как?

Как бабы это терпят?

Ебанутые, блять!

И те, кто выдирает волосы, и те, кому выдирают. Они все ебанутые!

Почему я не побрился сам? Нахуя я поперся в этот салон. За мои же бабки сотворить со мной ТАКОЕ? Разве я не долбоеб?

Я почувствовал себя обманутым и униженным. Такого натерпелся и ушел без результата. Мой пах все так же волосат, зато между булок гладенько. Кому нужно мое гладенькое очко? Моему парню? Я с девушкой живу! Ее мой зад не интересует. Только перед.

Это она! Это Сатана виновата! Зачем она вообще слово «шугаринг» произнесла в моем присутствии? Я бы и знать не знал, что это, на хер, такое! И лучше бы мне не знать никогда! Как теперь забыть это шугаизнасилование?

Ну, погоди у меня, Настенька! Сейчас твой сахарный мужик вернется домой!

Я завел машину и помчал в сторону дома, еще сильнее накручивая себя по дороге. Где-то на полпути у меня начало так печь между булок, что я начал озираться по сторонам в поисках аптеки.

Пройдя через еще одно блядское унижение, я купил успокаивающую мазь. Сел за руль, прочел аннотацию. Терпеть было невыносимо. Я приспустил штанишки, просунул руку в междужопие и щедро помазал пострадавший участок.

Действительно, гладко. Мазь приятно охладила кожу. Кайф! Я прикрыл глаза от удовольствия, поглаживая себя рукой. А когда открыл их, то вздрогнул от испуга. Прямо напротив моего «Мерина» стояла какая-то баба с мелким собакеном на руках и пялилась на меня через лобовое стекло, как на извращенца.

Да чтоб тебя!

Приехал домой мрачнее тучи. Сорвался на Насте и заперся в ванной. Снял штаны и с ужасом оглядел свой лобок.