Аккардт поблагодарил Макарука за проделанную большую полезную работу, которая должна завершиться разгромом надоевших уже ему партизан. Фашисту казалось, что на практике будет так же легко, как и на бумаге, изрисованной его агентом…

Выпроводив агента за двери конспиративной квартиры, он тут же позвонил своему заместителю Гансу Кельнеру.

— Ганс, дай команду сотрудникам прибыть на совещание в мой кабинет.

— На какое время? — уточнил заместитель.

— В двенадцать ровно.

— Есть.

На совещании азартный фашист дал команду срочно сформировать карательный отряд и двинуться указанным им маршрутом в район села Воля Верещинская. В конце беседы Аккардт заметил:

«Мои боевые друзья, у нас есть реальный шанс разгромить надоевшую группу красных бандитов во главе с Зоричем. Штаб завтра будет оголен — обороняться по-настоящему у них нечем и некому. Да поможет нам бог! В случае удачи нам обещаны Краковом высокие награды! В этом меня заверил сам наш шеф — Крюгер.

Он благословил меня и вас всех по телефону на проведение этой акции. Я не сомневаюсь в нашем успехе. Крюгер придает большое значение борьбе с партизанами. Не случайно шеф пообещал наградить отличившихся в предстоящем походе. А он, как вы все знаете, слов на ветер не бросает».

Специалисты «допросов с пристрастием и пыток» с удовольствием зашушукались, потирая руки — такого случая классно повоевать с явно ослабленным противником им давно не доводилось. Они заранее живо представляли, как ловко окружат горстку партизан и перебьют их из пулеметов и автоматов. Забросают землянки и палатки гранатами. А за такую победу их обязательно поощрят — наградами, подарками, благодарностями и повышением в должностях с присвоением очередных воинских званий. Картины рисовались фантастические.

В эту карательную экспедицию руководитель Люблинского гестапо забрал почти всех своих оперативных сотрудников. Помогали, конечно, и некоторые полицейские. Но он всё же не пожелал брать лишних людей. Считал — таким образом больше наград достанется его людям.

Партизаны, естественно, все остались на своих местах, хотя и имитировали перемещение из лагеря. Это сделали, как говорится, для отвода чужих глаз, понимая, что могут быть «глаза и уши» противника как в отряде, так и в ближайшем окружении.

А с другой стороны, партизаны подготовились к достойной встрече непрошеных гостей: отрыли дополнительные окопы, соорудили индивидуальные ячейки. Траншеи связали ходами сообщений, а на главном направлении появления противника образовали «огненный мешок» — поставили с флангов пулемётчиков и автоматчиков, глубоко зарывшихся в землю и замаскировавшихся дубовыми ветвями. В густых кронах деревьев «на седлышках» — удобных ветках у стволов — пристроились снайперы отряда. Это на случай, если «невыдержанные» гестаповцы решатся побежать с поля боя.

Таким образом, партизанский лагерь подготовился «гостеприимно» встретить надменных и коварных непрошеных гостей.

В одном из интервью в середине 60-х годов по этому поводу Зорич конкретизировал операцию такими словами:

«Июньской порою 1944 года в боевой операции против гитлеровских карателей был ликвидирован весь состав Люблинского гестапо во главе с штурмбаннфюрером Аккардтом.

Перед этим удалось подставить ему несколько наших людей, которые были внедрены в диверсионно-разведывательную школу в Люблине. Особенно активно работал в этом направлении наш агент Иван Макарук.

От него же фашист «узнал», что есть возможность захватить партизанский штаб в селе Воля Верещинская, какой якобы имеет недостаточную охрану.

Аккардт, как говорится, словно голодная рыба, клюнул на эту приманку и охотно встал во главе карательной экспедиции. Ещё бы: начальство из Кракова пообещало ему за победу Железный крест из рук самого фюрера!

Крест в этом бою, конечно же, палач получил, но не железный…»

В боевом столкновении с партизанами погиб весь личный состав Люблинского гестапо. А было это так.

Когда колонна гитлеровцев по узкой гористой тропе втянулась в «огненный мешок», по фашистам, как и было задумано руководством отряда, дружно ударили в упор и с флангов пулеметчики. Мобильные группы партизанских автоматчиков добивали мечущихся карателей, которые оказались на голой местности — широкой просеке. Метко в тот летний день стреляли народные мстители. Они уничтожили всех тех фашистов, которые попались на удочку Зорича — Макарука при подходе их к базовому форпосту у села Воля Верещинская.

Ни одному карателю не удалось уйти живым — ни одному! Убегающих с поля боя достали пули снайперов…

Под простреленными стволами сосен лежали мертвые гестаповцы. В зеленых папоротниках покоились изодранные в клочья тела непрошеных гостей. Это были результаты работы осколков наших гранат и мин. Даже смолистый аромат расщепленных пулями и осколками молодых сосенок не мог заглушить удушливо-приторный, тлетворный запах быстро разлагающихся на жаре трупов. Смерть величественно и безмолвно властвовала в овражках, на гористых склонах и в лесу. Один из партизан обнаружил у убитого гестаповца, переодетого в штатское, с развороченной брюшиной, овальной формы металлический знак, вывалившийся из кармана и болтавшийся на цепочке. Он представлял собой своеобразный медальон, изготовленный из какого-то слегка посеребренного сверху сплава. На лицевой стороне стоял личный номер сотрудника и полное название гестапо — «Секретная государственная полиция». На обратной стороне был изображен немецкий орел, сидящий на обрамляющем свастику венке.

Подобные медальоны нашли и другие партизаны.

— Что это? Что они обозначают, эти «металлические блинчики»? — обратился один из бойцов — участник боя к майору Зоричу.

— Это их номерные знаки. Сотрудники гестапо, переодетые в штатское, всегда носят при себе такие личные знаки — вездеходы и опознаватели. Обокрали мы Германию на металл, — улыбнулся майор. — Побежденным не оставили даже слез, чтобы оплакать поражение. Некому!

Все засмеялись.

На вопрос, знал ли Зорич о деятельности группы майора Вихря в Кракове, разведчик пояснил:

«Мы работали приблизительно одновременно. В Кракове действительно работал майор Вихрь со своей группой. Однако мы были настолько законспирированы, что даже не пересекались. Только после войны я познакомился с Вихрем — Евгением Степановичем Березняком. Он действовал в Кракове как капитан Михайлов под псевдонимом "Голос". А майором стал "с помощью" Юлиана Семенова.

Как-то писатель сказал при встрече Березняку, что хочет написать о нем книгу, однако руководство военной разведки не дало согласия — сами сняли документальную ленту "Теперь их можно назвать".

А через некоторое время на телеэкраны вышел художественный фильм "Майор Вихрь", снятый по одноименному роману Семенова. Там и были отражены многие эпизоды деятельности группы Березняка.

Семенов воспользовался правом на художественный вымысел и создал образ Вихря. Правда, по воле писателя вся группа Вихря в конце фильма гибнет. Вскоре после премьеры фильма в "Известиях" появилась статья "Майор Вихрь жив", где говорилось, что прототип героя Евгений Березняк живет в Киеве. И Евгения Степановича засыпали письмами: просили поведать, как было на самом деле. Тогда он написал книгу "Пароль «Dum Spiro»", рассказав о действиях своей группы».