на разные лады перечислял Соло смысл слухов, которые бродили за его спиной. — Честно говоря уже плевать на то, кто и что обо мне говорит, — он посмотрел на Лейю. — Я устал бороться с утечкой кислорода в открытом шлюзе. Мы слишком много отдали Восстанию, чтобы быть теми, кого можно использовать «в темную».

— Согласна, — произнесла Лейя. — Боюсь, нам больше не по пути с Альянсом. Поступок Бела Иблиса — это не своеволие. Он не смог бы провернуть подобное без одобрения Мон Мотмы. Принести в жертву один флот, чтобы второй сумел победить — это не правильно. Я и мой отец, — она запнулась, — Бейл Органа, не за это боролись.

— Принцесса, — доверительным тоном обратился к ней мастер Толм. — Среди присутствующих нет тех, кто намерен вас осудить в чем-то. Галактический Альянс явно перешел черту дозволенного. Победа любой ценой, принесение в жертву сотен тысяч своих граждан и военных — это не то, чему должны служить джедаи и адекватные разумные. Я целиком и полностью на вашей стороне.

— Как и экипажи кораблей, которые последовали за вами, — напомнил Квинлан Вос. — Весь тот налет добропорядочности, какой был у Альянса по сравнению с Новой Республикой, окончательно сполз, обнажив суть режима. Мон Мотма и ее сподвижники готовы идти по головам, ради достижения своих собственных целей. Это неправильно.

— Поправьте меня, если ошибаюсь, — взял слово Корто, — но по факту ведь мы не говорим о присоединении к Новой Республики?

Повисло неловкое молчание.

— Фей’лиа, пусть и другого вида, но ничем не отличается от Мон Мотмы, — покачал головой Хан. — Если нужно будет предать, чтобы добиться своей цели, которая идет вразрез с интересами государства, он предаст. Фактически, что для него, что для Мотмы, государство стало инструментом.

Лейя с нескрываемым удивлением посмотрела на супруга.

Ранее от него она подобных речей не слышала.

Хан, увидев ее интерес, лишь пожал плечами.

— Пока команды проводят ремонтные работы на кораблях, хотелось бы понимать, что мы планируем делать дальше, — почесав нос, сказал мастер Толм. — Логично предположить, что ни к Доминиону, ни к Империи присоединяться мы не намерены.

По лицу Хана проскользила судорога отвращения.

— Только через мой труп, — пообещал он.

Лейя молчаливым кивком головы согласилась с супругом.

Вне зависимости от того, как развернулось сражение на Камино и кто стал там победителем, дорога в большую часть известной галактики для них закрыта навсегда.

— Нужно как можно скорее забрать детей с Иего, — произнесла она. — Я верю в то, что Винтер сможет их уберечь, как и Лэндо, но… Если Мон Мотма захочет надавить на нас, пришлет хотя бы пару боевых кораблей…

— Калриссиан разрежет их на куски своей системой защиты, — сообщил Хан. — Он ровно так же «любит» всех сильных мира сего, что его даже просить не надо будет. Но в одном ты права — Пепельные миры еще до начала операции склонялись на сторону Альянса. И прятать наши корабли на Иего, конечно, можно. На первое время. Лэндо будет рад помочь нам с ремонтом и запчастями в обмен на сопровождение его грузовиков. Но на постоянной основе это убежище совсем не то, что нам нужно.

Решение, которое они намеревались принять, имело далеко идущие последствия.

Если сами они могли сесть на «Сокол» и убраться подальше, то вот тысячи разумных, которые составляют экипажи их кораблей…

Многие из них семейные, а значит, что в самом худшем случае, могут начаться репрессии в отношении них.

Пусть Лейя не верила в то, что на подобное может пойти Мон Мотма, но чандрилианка изменилась.

Если раньше Лейя видела в ней светоч демократии, надежду на лучшее будущее, то вот уже почти год понимала, что не знает кем на самом деле является ее наставница.

Бел Иблис первым пролил свет на то, насколько Мон Мотма может быть авторитарной.

Когда они втроем, вместе с Бейлом Органной, стояли во главе Альянса за Восстановление Республики, это была гармоничная система управления.

Но, по словам того же Бела Иблиса, стоило лишь альдераанцу погибнуть, как Мон Мотма стала демонстрировать несвойственные для нее авторитарные нотки управления.

Он, опытнейший политик и военачальник, позже оправдывал свое решение о разрыве сотрудничества с Мон Мотмой тем, что увидел в ней стремление к замене Императора на престоле.

Но позже, по его же словам, понял, насколько был глуп, дескать Мон Мотма перестала со всеми советоваться и делегировать полномочия лишь по той причине, что не могла позволить кому-то нести ответственность за ее возможные промахи и провалы.

Вот только теперь Лейя не могла без смеха думать об этом.

Бел Иблис и Мон Мотма оба входили в состав Республиканского Сената, и кто чего стоит знали давным-давно.

Маловероятно, что опытный сенатор-кореллианец психанул как подросток в пубертатном периоде, не потребовав ответов от Мон Мотмы до своего отделения от Восстания.

Скорее всего он все понял правильно.

А уже потом, когда год назад за него и его группой сгустились тучи в виде флота гранд-адмирала Трауна, лишившего кореллианца если не всего, то почти всего, он «прозрел».

Теперь Лейя понимала, что это была не более чем трезвая оценка происходящих событий.

Бел Иблис понял, что без поддержки он ничего не добьется.

И нашел как подластиться к Мон Мотме, чтобы получить необходимые для мести гранд-адмиралу Трауну.

После смерти которого окончательно «слетел с катушек» и никак не мог принять за истину тот факт, что не смог отомстить лидеру Доминиона.

Вот настоящая причина его неуемного желания продолжить кампанию против Трауна и вера в то, что последний все же выжил.

И Бел Иблис, и Мон Мотма не смогли существовать в одной «упряжке» по причинам, которые настолько банальны, насколько и тяжелы все те справедливые упреки, которые мысленно высказывала себе бывшая принцесса за собственную недальновидность.

Они просто-напросто настолько похожи друг с другом, что без сдерживающего фактора медиатора, роль которого выполнял покойный Бейл Органа, не могли работать вместе.

У них банально не совпадали цели.

Одна хотела власти, другой — мести.

И ничего с тех пор не изменилось.

Только лишь оба стали умнее и нашли инструмент, который обоим давал бы желаемое.

Галактический Альянс.

— Выходит, подаемся в бега? — заинтересованно посмотрел на семейную пару мастер Толм.

— Ничего нового для вас, — беззаботно произнес Хан.

Лейя приготовилась гасить вспышку гнева сразу от троих джедаев, сражаться на равных она не смогла бы даже с самым младшим из них.

Но буря развеялась, так и не начавшись,

— Да, — усмехнувшись, ответил на колкость одноглазый джедай, — опыт скрываться от сильных мира сего у нас имеется.

Горизонт еле заметно покачивался, живо напоминая Лейе те немногие дни, которые ей довелось провести в морских городах.

— Значит нужно определиться с тем, куда мы направимся после того, как преодолеем защиту системы Камино, — используя свои дипломатические навыки бывшая принцесса старательно уводила разговор в продуктивное русло, понимая насколько хрупок сейчас зарождающийся союз.

Чубакка, коротающий время стоя за спиной Хана, негромким рыком акцентировал внимание на том, что все присутствующие упустили.

— Чуи прав, — сказал кореллианец, поморщившись, как от зубной боли. — Неизвестно сколько времени нам потребуется для того чтобы на досветовых двигателях преодолеть текущее минное поле.

С момента побега из системы Камино их маленькая флотилия пережила немало проблем.

Для начала, сбежав из системы, они думали, что нет никаких проблем в том, чтобы пройти до Лабиринта Риши и вернуться в изученную галактику тем же маршрутом, которым они двигались сюда.

На деле же, как оказалось, их ждали восстановленные минные поля.

Преодолев несколько из них, флотилия лишилась звездных крейсеров в полном составе, используя их напоследок в качестве тральщиков для преодоления одного из минных полей.

Теперь у них остались лишь легкие корабли — даже использование верткого «Тысячелетнего сокола» с джедаями на орудиях, не позволяло преодолевать минные поля без больших проблем.

Пробоины, неисправности, разрушенное оружие, поврежденный маршевый двигатель…

Собственно, после того как «Сокол» так и не смог подняться в очередной вылет, Хан и Чуи принялись «перетряхивать старушку».

И нашли это следящее устройство.

От многочисленных базз-дроидов, которыми были облеплены корабли перед отступлением, беглецы избавились практически сразу.

С определенной долей уверенности можно было бы сказать, что они ушли от погони.

Учитывая,