кустам, дороги не разбираючи…

— Бабуль, у нас тут заяц безбилетный, — крикнул я наверх. — Вести в дом или гнать в три шеи?

— Тащи его сюды, сыскной воевода, — сурово подтвердила Яга, мстительно потирая ручки. — А я-то, старая, думаю, кого мне в супе сварить, на чьих косточках покататься?!

Дьяк побледнел, обмяк и молча рухнул с куриной ноги, потеряв сознание. Бросить его там, посреди чистого поля, мы, естественно, не могли. Я кивнул Мите, он спустился, привычно вскинул тощего скандалиста на плечо и потащил в избу. Мне оставалось только в очередной раз глубоко задуматься: почему в каждом нашем расследовании всенепременно всплывает дьяк?!

Что бы мы ни делали, чем бы ни занимались, какое бы расследование ни вели — Филимон Митрофанович Груздев будет торчать в нём, словно в каждой дырке затычка! Я не знаю, почему так происходит. Наверное, надо просто принять это как данность и не париться, и пошло оно всё…

— Ну, что со свидетелем делать будем, соучастнички? — сурово спросила Баба-яга, когда мы смогли продолжить путь.

— Предложение имею. — Митя первым поднял руку. — Вот ужо как будем чащобу лесную проезжать, дык Филимона Митрофановича там и оставим! Святое дело, никто не обидится. Пусть его ночью волки съедят, не подавятся…

В принципе почему бы и нет? Лично я бы только пожелал им приятного аппетита.

— И ведь вроде как не слишком жестоко, — согласно покивала бабка. — С учётом степени вины энтого вредителя даже милосердно получается. Ить и не припомню даже, где я так нагрешила, чтоб мне каждую ночь дьяк снился? А ведь снится, зараза…

— Это вам к Фрейду, в осознание бессознательного. Нет, убивать гражданина Груздева нам нельзя. Не то чтоб я был против, но мы милиция, а не суд. Вынесение приговора и приведение его в исполнение не в нашей компетенции.

— И чё ж, не с собой же его тащить, Никита Иванович?

— Хорошо, Мить, тогда отведи Филимона Митрофановича обратно в Лукошкино.

— Пешком, что ли? — не понял он.

— Пешком, естественно, а мы дальше поедем. Нам задерживаться нельзя.

Пока Митька долгое время собирался с нематерным ответом, глава нашего экспертного отдела за рукав оттащила меня в сторону:

— Нешто нам и впрямь его с собой на дело брать? Ох, Никитушка, всё понимаю, а тока ить намучаемся мы с ним…

— Других вариантов всё равно нет. Высадить не можем, возвращаться в город поздно, оставить его где-нибудь на перевалочном пункте, а на обратном пути подобрать?

— Энто ежели тока у Кощея на Лысой горе, — скрипнула зубом бабка. — Дык милосерднее будет здесь же подушкой придушить!

— Душить будете вы или Митя?

— Тьфу на тебя, участковый, — надулась Яга, а лежащий пластом дьяк наконец-то подал голос:

— Не убивайте меня, злыдни милицейския-а! Я вам пригожусь!!!

Мы трое почти синхронно хлопнули себя по лбу. Судьба-индейка вновь взяла в руки краплёную колоду, а мы вынуждены играть выпавшими картами. По идее, пригодиться гражданин Груздев мог только для одного — неравноценного обмена на любую из пленниц.

Правда, для того чтобы прельститься тощим дьяком, Змей Горыныч должен был бы быть полным идиотом, но с богатой фантазией. Учитывая, как мало мы о нём знаем, случиться может всякое. Вдруг он как раз таки любит сгрызть тощего немолодого мужчину под пиво, вечерком, со скуки?

— Митя, свидетель поступает под твою охрану. Беречь, но не лелеять. Кормить, но не баловать. Трясти, но не взбалтывать. Выгуливать только на поводке. Вопросы?

— Может, мне потом за работу энту адову какая-никакая премия в конце года будет?

— Не наглей.

— Понял, исполняю. — Обиженно поджав губки, наш младший сотрудник рывком поднял дьяка с лавки. — Вставай, арестант, чего разлёгся?! Метлу в зубы и давай вона порядок наводи. Чтоб через полчаса у меня вся изба блестела!

— Со всяческим моим смирением диктату Навуходоносорову подчиняюся, — мелко перекрестился наш незваный гость, с хрустом выпрямил спинку и бодренько приступил к уборке.

Кстати, это правильно, эффективность трудотерапии ещё никто не отменял.

Пока мы с бабкой строили хотя бы приблизительные планы возможного диалога с Кощеем, наш младший сотрудник впервые ощутил весь кайф полноты власти над безотказным подчинённым!

Дьяк буквально порхал по всей избе, наводя такой лоск, что просто не нарадоваться. Задним умом я прекрасно понимал, как всё это он нам десять раз припомнит в своё время: и жалобу напишет, и счёт выставит по полной программе. Но это же потом когда-нибудь, если ещё доживём, правда?

А сейчас пусть трудится, не всё ему милиции кровь портить, пусть отрабатывает свой проезд и кормёжку…

— Сколько нам ещё до Лысой горы?

— Дык не особо далеко. Думаю, до заката на месте будем.

— Бабуль, а как вы вообще представляете наш визит к Кощею? Глава Лукошкинского отделения милиции пришёл к главе самой крупной преступной группировки с предложением посотрудничать…

— Чего ж сразу нет? Ить когда его Карга-Гордыня достала, так он тебе первым в ножки поклонился. И ничего, не сломалась спина. Так вот и нам надобно гордость в карман упрятать да и перетереть по теме.

— Вообще-то это уголовное выражение.

— Так мы к уголовнику и идём! Стало быть, придётся тебе, соколик, на его языке разговаривать.

Я криво улыбнулся и ушёл в прострацию. Отношения с гражданином Бессмертным у нас были не особо дружественные. С одной стороны, по-моему, не было вообще ни одного преступления, где хотя бы косвенно не был замечен Кощей. Один раз нам даже удалось его арестовать и отправить на каторгу, откуда он, впрочем, сбежал в рекордно короткие сроки.

Да, действительно, разок мы работали с ним в паре. Или даже два раза, если вспомнить о заговоре Чёрной Мессы, он тогда ещё пообещал не пускать к нам иноземную нечисть. И должен признать, что, пока мы разбирались с Вельзевулом, действительно ни один злобный гном, бешеная фейри, чёрный эльф, злобный тролль или ещё кто-нибудь в этом роде Лукошкино не посещали.

Возможно, это Кощей поставил кордон, возможно, они и сами не собирались. Туризм в России во все времена сродни экстриму, так что выполнил гражданин Бессмертный свою часть договора или нет, до сих пор вопрос открытый. Да мы уже практически и позабыли об этом, честно говоря…

Избушка на курьих ножках мерно бежала по указанному маршруту. Дьяк, наведя порядок и старательно отдраив вверенное ему помещение, гнусаво пел псалмы, что неслабо убаюкивало. Митю срубило первым, Бабу-ягу второй, я крепился дольше всех. Но тем не менее в какой-то момент всё равно рухнул в сновидения, как в омут с головой. Что снилось, толком и не вспомню: какие-то обрывки, невнятный сумбур из