Боб подобрался и выдавил улыбку.

– Как вам известно, Т. Р., я шестьсот девяносто девятый мэр лондонского Сити.

– Да, Квадратной Мили, Зеленой Уолл-стрит – в общем, финансового центра Лондона.

– Можно сказать просто, что это исконный Лондон. Древнее поселение Лондиниум, окруженное римскими стенами, – заметил Боб. – Мы всегда управляли этим местом, имея в виду прежде всего собственные цели и задачи.

– Бизнес, финансы, мореплавание…

Боб кивнул.

– Но ничто не длится вечно. Римляне нас покинули, и через несколько сот лет после их ухода грубые скотоводы, деревенщина, делавшая деньги на овцах и овечьей шерсти…

– Ха! Совсем как наши ранчеры! – с довольной улыбкой заметил Т. Р.

– Совершенно верно. Они причинили нам немало неприятностей, и… ну, коротко говоря, устав от неурядиц, англичане составили Великую хартию вольностей. А в ней среди прочего говорится: «Руки прочь от того клочка Англии, что огорожен римскими стенами! Здесь правим мы, мы знаем, что делаем, – сюда не лезьте!» Король Англии не имеет права даже ступить на землю Квадратной Мили, пока я его не приглашу.

– Хорошо устроились! – воскликнул Т. Р., но бросил осторожный взгляд на Саскию. Та улыбнулась, показывая, что ее это не задевает.

– Так что, как видите, мы с ее величеством обмениваемся шутками, корни которых восходят к 1215 году.

– Значит, вы с британской королевской семьей – естественные враги, – заметил Т. Р.

– Традиционно существует некоторый культурный разрыв между нами и… э-э…

– «Грубой деревенщиной» – кажется, так вы охарактеризовали моих букингемских кузенов, – вставила королева Фредерика.

– С овцами и мечами, – добавил Т. Р.

– Верно, – отозвался Боб. – Быть может, разница незаметна для иностранцев – для них все мы англичане с одинаковым выговором, – но она есть.

Подали грудинку, ребрышки и красное вино, и разговор продолжился. Саския украдкой взглянула на Микьеля, задумчиво разглядывающего ребра. Возможно, прикидывал, не взять ли их голыми руками и не начать ли, как дикарь, обгрызать мясо с костей? Разве пятнадцать столетий назад первые венецианцы, бежавшие в Залив и основавшие там новый город, не поступали именно так? Быть может, искушение было сильным – но недолгим; и, вздохнув, Микьель мудро взялся за вилку и нож.

– Насколько можно судить, не фашист, – сообщила утром, за завтраком, Амелия.

Королевская служба безопасности в Гааге не спала всю ночь, выясняя подноготную Микьеля.

– Я хочу сказать, мысли его мы прочесть не можем. Но если у него и есть радикальные политические взгляды – он их держит при себе. С людьми таких взглядов не связан.

– А с кем он связан?

– Ну… с такими же, как он сам, – развела руками Амелия.

– А именно?

– Старые венецианские семьи, богатые наследники.

– Есть такая группа? – удивилась Саския. – Я думала, за столько веков все венецианские наследники давно переженились на наследницах из других мест и смешались с прочими европейскими богачами.

– Мы еще собираем информацию, – ответила Амелия. – Не думаю, что таких много. Может быть, несколько потомков старых аристократических родов, хранящих старинные традиции. Его двоюродный дед, похоже, имеет определенный вес как посредник.

– Микьель упоминал, что он здесь с тетушкой. Расскажи поподробнее о двоюродном деде.

– Банкир – но это может означать что угодно. Связи в торговом флоте. Занимается благотворительностью.

– В какой сфере?

– Что-то связанное с сохранением венецианского культурного наследия.

– Что ж… значит, ему достаточно важно, чтобы Венеция не ушла под воду.

– Скоро узнаем больше, – пообещала Амелия. – А пока вы ведь можете просто его спросить. В худшем случае, если ваше фото с ним попадет в прессу, а потом выяснится, что он фрик, – вы с чистой совестью сможете сказать, что ничто в его бэкграунде и связях того не предвещало.

– Ну хорошо. А что насчет Сильвестра? Начиная с имени.

Амелия покосилась на Виллема.

– Сталлоне, – объявил тот.

– Что?!

– Уже довольно давно китайцы берут себе вестернизированные псевдонимы, – начал Виллем. – Прежде эти имена-прозвища были очень простыми: Том, Джо и так далее. Ко времени, когда наш друг «Сильвестр» повзрослел и начал об этом задумываться, в моду вошли имена «крутые», необычные и яркие. И как раз в то время переживал второй пик популярности Сильвестр Сталлоне. Лину понравилось, как звучит его имя.

– Трудно поверить, что он когда-то, даже в юности, следовал моде!

– О, во всем остальном он сущий консерватор, – заверил Виллем.

– Они говорят с вами на фучжоу.

– Но я отвечаю в основном по-английски. Почти не помню этот диалект. Трудно держать его в голове одновременно с мандаринским.

– А что тот парень, Бо? Китайский разведчик, выследивший вас в Луизиане?

– Похоже, китайцы в курсе, что планирует Т. Р., – ответил Виллем. – И они… даже не знаю… оскорблены? Озадачены? Озабочены? – тем, что их не пригласили. Похоже, из этого заключают, что план Т. Р. для Китая опасен. И что Т. Р. это понимает. Знает, что Китай выступит против, поэтому и не видит смысла приглашать его к обсуждению.

– А это так? – уточнила Саския.

– Что план плох для Китая?

– Да. Команда Т. Р. проводила компьютерное моделирование?

– А мы? – вставила Амелия.

– Мы ведь пока даже не знаем, какой именно у него план, – веско ответил Виллем. – Послушайте, выгоды и невыгоды континентальных держав вроде Китая – последнее, что должно нас волновать. Мы с вами – мы, Венеция, Лондон, Сингапур – точки на карте, на берегу океана, и море пытается нас поглотить. Для нас хорошо все, что остановит подъем уровня моря.

– А уровень моря поднимается из-за таяния ледников, – на всякий случай уточнил Аластер.

– Вот именно. Так что для нас все очень просто: мы должны остановить потепление. То же верно и для Венеции, и для прочих гостей Т. Р. Но все остальные на нашем месте, разумеется, спросили бы: а каковы побочные эффекты? Что произойдет с континентальным климатом? Как насчет дождей – не станет ли их слишком мало или слишком много? Сможем ли мы и дальше растить рис? Не пострадают ли наши гидроэлектростанции?

– А этого никто не знает, – добавил Аластер. – Пока.

– Китайцы, похоже, полагают, что Т. Р. знает. Хотя, судя по тому, что мы пока увидели… – И Виллем умолк.

– Т. Р. просто действует наудачу, – закончила его мысль Саския.

– Ладно, через несколько часов узнаем больше. Кажется, за обедом нам должны передать какие-то документы.

После обеда вся кавалькада – дроны по воздуху, автомобили и автобусы по земле – развернулась и двинулась обратным ходом на восток, отклоняясь к югу так, что небоскребы центра Хьюстона теперь вздымались в небеса слева. Небо сияло голубизной; то тут, то там плыли по нему исполинские башни облаков. Там, где на них падали солнечные лучи, облака сияли ослепительно-белым, но вдали от солнца принимали зловещий