Большинство других бетелианских беженцев жили на землях Сьерра-Нуэвы. Члены семьи Амоса, происходившей от самого Пророка, входили в Синод Патриарха уже на протяжении жизни двадцати поколений. Они владели городом Элкор и десятками тысяч гектаров земель в его предместьях. Кроме того, они всегда были просвещенными людьми, выделявшимися на фоне всех остальных. Учение о Втором откровении уже широко распространилось там. Рашель стала его последовательницей слишком поздно. «Едва я услышала, как Амос говорит, — подумала она, пряча лицо в ладони. — Он был подобен Пророку, вновь вернувшемуся на землю. — Новый голос, начисто сметающий нетерпимое, навязываемое уже много поколений бремя обычаев. — И он был так красив…».

Дверь в комнату открылась. Первым вошел Джозеф, заложивший руку за полу жакета, как того требовали обычаи. За ним следовал Амос, и Рашель, бросившись в его объятья, прижалась к нему всем телом. Прошло несколько мгновений, чем она почувствовала его смущение, когда он похлопал ее по спине. Она отстранилась, вцепившись в его рубашку. Его поведение лишь подчеркивало, с каким пренебрежением он относится к ней, и она, покраснев, уставилась на пол.

— Извините, господин, — сказала она.

Он покачал головой.

— Не стоит думать о формальностях, Рашель, — сказал он. — С тобой все в порядке?

— Мне гораздо лучше, — ответила она. — Они удостоили только сказать, что вы вернетесь, но не сообщили, куда вас забрали и зачем. Где вы были? — Она подняла на него тревожный взгляд.

Какой-то миг он колебался.

— Мы с Джозефом были на встрече с руководством станции. Мы попросили похоронить тех, кто погиб во время полета.

Она отвернулась, чтобы не видеть, как он смущен.

— Им нельзя доверять.

— Что ты хочешь этим сказать, Рашель? — его голос был проникновенным, но в то же самое время и безразличным.

— Больше ничего, — мрачно сказала она, опустив голову. Потом она до боли сильно сжала его запястья, пытаясь встретиться с ним взглядом.

— Кто их знает? Они же мезамерины. Чужаки. По древним обычаям неверные.

— Рашель, не подражай Старейшинам последнего времени, — вспылил Джозеф. Но затем он нежно обнял ее за плечи. — Ты приняла лекарство?

— Да, — толкнула она его, сбрасывая руку с плеч. Затем, вздохнув, она вновь повернулась к Амосу. — Я виновата, милост… Амос.

Она снова все вспомнила: и переполненный отсек, и сладковатый привкус на задней стенке глотки, когда их вводили в анабиоз и инъекция начала действовать.

— Я… думала, что мертва, когда пришла в себя, — сказала она. — Мой отец… я рассказывала тебе?

— Нет, — ответил Амос, взяв ее за руку. Его большие голубые глаза неожиданно наполнились состраданием. — Он тебя проклял?

— Да. Когда я ушла из дома, чтобы последовать за тобой, он послал мне вслед Патриаршье проклятье: пожелание очутиться в преисподней, стать ничтожеством после нового рождения и остаться проклятой навечно.

Амос побледнел: хотя его отец и разочаровался в сыне, даже ужаснулся, узнав о его вероотступничестве, он так и не проклял его. Но это могло произойти, если бы он не умер, когда Амос еще был подростком. «А если бы меня тоже прокляли? Может быть, я и стал пророком Второго откровения потому, что не имею отца, — подумал он. — Как отважны были мои сторонники, раз пренебрегли ради меня даже проклятием!»

— Мне казалось, что это действует проклятье, — прошептала она. — С тех пор, как я пришла в сознание… я… я просто сама не своя.

— Этого и следовало ожидать, — сказал Амос, потрепав Рашель по щеке. — Но скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше.

— А вы рассказали им о том, что нас преследуют? — спросила она, выпалив эти слова так, словно его прикосновение придало ей храбрости. — У них есть средства защиты?

Углубившийся в свои мысли Джозеф смотрел в сторону. Но, услышав ее слова, он горько рассмеялся:

— Средства защиты? Да они столь же доступны, как шлюхи с берегов канала.

Рашель испуганно вздохнула.

— Ты забываешься, Джозеф, — сказал Амос, в то время как Рашель инстинктивно прижалась к нему, пытаясь найти у него защиту. — Здесь присутствует благородная дама.

Джозеф низко поклонился.

— Приношу свои извинения, милостивый господин. — Последовал еще более глубокий поклон. — Моя госпожа.

— Возьми свои слова обратно, брат мой, — она не подражает Старейшинам, — сказал Амос. Рашель вновь тихо всхлипнула.

— Это правда? — спросила она. — У них нет средств защиты?

Амос кивнул, а его губы сжались в тонкую линию.

— Да, это мирные люди, так оно и есть. К счастью, они связаны с Флотом Центральных миров. Но кольнари будут здесь гораздо раньше, чем Флаг прибудет на помощь.

Рашель вздохнула.

— Мы можем отсюда улететь?

— Нет, не можем, — ответил Амос, никогда не задумывавшийся о подобной возможности. — Здесь корабли, но небольшие, и в них нет пассажирских отсеков. Будут эвакуированы дети, женщины, ожидающие детей, и тяжелобольные. Всем остальным придется остаться здесь и во что бы то ни стало задержать врага.

— Они нас узнают! — сказала она дрожащим голосом.

Джозеф покачал головой.

— Не думаю, госпожа бинт Дамскус, — ответил он, соблюдая все принятые правила. — Это невозможно в таком месте, среди такого количества жителей. Мы уже видели больше рас людей, чем слышали в легендах. Много очень странных обычаев, — уголки его рта опустились в знак неодобрения, — да и нелюдей тоже.

Глаза Рашель расширились. Главной причиной Исхода на Бетель был отказ Пророка осквернять чистую кровь, смешивая ее с чужой. Нечеловеческий разум был порождением Сатаны независимо от того, принадлежал ли он нелюдям или машинам.

Джозеф жестом попытался успокоить ее.

— У них нет правителей. Поэтому среди такой пестрой толпы мы можем без труда остаться незамеченными: кольнари не поймут, кто мы. Эти бестии должны быть уверены, что напали неожиданно и что на станции не позвали на помощь. Поэтому они будут ждать транспортные корабли, хвастаясь своими подвигами. А в это время придут военные корабли, чтобы спасти нас и отвезти на нашу бедную планету.

— Да, — протянула Рашель. — Я даже не задумывалась о… возвращении.

— Поэтому, — начал Амос, и в его глазах вновь появилась прежняя сосредоточенность и внимание к собеседнику, — мы обязаны выиграть эту войну. Теперь наша главная задача — выжить.

— Прошу тебя, Рашель, сестра моя, не могла бы ты пойти к другим женщинам и детям? Скоро к ним вернется сознание, и они будут чувствовать себя потерянными и испуганными. Подготовь всех к тому, чтобы улететь отсюда.

— Слушаю и повинуюсь, Амос. — Она огляделась, понимая, что не может появиться даже среди женщин и детей собственного народа в такой одежде.