18.09.1996. Мать поехала в город и не вернулась. Мы только вечером узнали, что она в больнице. Приехали туда, а там уже все. Белая палата. Лицо у нее все синее. Вся сломанная. Как кукла под одеялом. У меня была такая, немецкая, в детстве.

Зашли попрощаться. Отец рыдал. Вижу вроде бы мать моя, а все как будто мимо меня. Как будто не со мной.

Надо завязывать. Кажется, я бесчувственное бревно, которое можно разрубить и бросить в огонь. Кто бы только взялся за это.

Если захочу, могу всегда уйти. Причем безболезненно, под кайфом — от «передоза».

Все было так давно, и не со мной!

22.09.1996. Были похороны. Все плакали, а я улыбалась. Еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Было так смешно: постные рожи, все в черном, как вороны на снегу, каждый выдавливает из себя слезу, а зачем?

На меня косились люди. Но думали, наверное, это такая реакция на горе. Стасик завел меня за угол и надавал по морде, щека красным горела. А я все равно смеялась. Отцу стало плохо с сердцем. Ну и что? Не в этом дело. Зачем жить — поводов для смерти гораздо больше!

Когда кайф ушел, я все думала: зачем я влезла в эту помойку?

21.04.1997. Посмотрела на себя в зеркало — ну и рожа! Желто-бледная, под глазами — синева, худая, как шпала, сутулые плечи, руки висят как плети.

Накрасилась, подвела глаза, наложила румяна. Пришла в институт, все обрадовались мне. Ничего, хожу как новенькая, все меня пока узнают.

Уже четыре месяца нет месячных. Говорят, такое бывает после определенной дозы. Дисфункция.

4.06.1997. Оказалось, никакая не дисфункция — беременность. Хуже всего, что даже не знаю, когда и от кого. Скрываю, никому не говорю. Пришлось увеличить дозу, стало не хватать. Что-то шевелится внутри, как будто огромный глист, — противно. Аборт, сказали, слишком поздно. Буду рожать. Отец ничего не знает.

7.07.1997. Стасик стал на меня странно коситься. Подозревает что-то. Сказала, что жить пока буду у подруги, от нее ближе ездить в институт.

Денег ужасно не хватает. Сказала отцу, что мне нужен для учебы компьютер, под это он дал денег. На месяц вряд ли хватит, пришлось кое-что продать, материны вещи, кольцо, шубу.

Ушла из дома…

11.12.1997. Последние полгода был сплошной кошмар…

Отец нашел, устроил скандал, приволок домой. Кто-то ему донес, что я лежала в больнице. Он все узнал. Стасик постарался, наверное.

Удрала. Жила по знакомым, денег не хватало. Приходилось продавать таблетки, кое-как выручало. Один раз поймали менты во время облавы, упекли в «обезьянник».

Началась ломка, они передо мной пакетик с порошком выложили. Говорят, если выдашь, у кого «герыч» (героин) на продажу брала, дадим ширнуться. Только то спасло, что с пузом была, — ладно, сказали, иди, все равно скоро опять поймаем.

Кое-как выпустили, потому что товар при мне не нашли, я огромную партию в унитаз спустила — испугалась, когда слух прошел об облаве. Осталась должна кучу денег Свидлеру. Боюсь с ним встречаться, потребует бабки.

Скрывалась от Свидлера по хатам. Двадцать штук баксов, мамочки родные! У отца есть, только он ни за что не даст.

Так переживала из-за всего этого, что у меня началось… А может, просто срок пришел?

Когда доставили в больницу, у меня было все нормально. Потом я куда-то уплыла, меня стали колоть, закололи до одури, так что я двое суток была в отключке.

Когда проснулась, говорят, ребенок умер. Покажите, говорю. Показали. Синий, страшный. У него через шесть часов после родов началась ломка, а они не знали, что ему вколоть. Если бы я была в сознании, сказала бы. Говорят, что надо было признаться до того, тогда все было бы нормально.

А зачем? Кажется, это даже к лучшему.

Не знаю даже, кто это был, мальчик или девочка.

12.04.1998. Три месяца провалялась в клинике «Нарконет». Дурдом настоящий. Больше это не принимаю, только не знаю, надолго ли. Кажется, нет…

Отец запер меня в доме в Славгороде. Нанял охрану — два здоровенных лба. Они все знают. Меня выпускают из дому только с кем-нибудь из них. Одной — ни шагу.

Опять стала ходить в институт. Сдаю долги за пропущенный семестр. Туго дело идет. Такое впечатление, что у меня мозги инеем покрыты. Сижу на зачете с преподом один на один, а за дверью охранник стенку подпирает. Как в первом классе, честное слово!

Когда дела совсем хилые и препод на резьбу встает, отец дает денег на взятку. Не мне. Игорь, охранник, берет деньги, кладет их в зачетку и передает лаборанту на кафедре. Я с жадностью смотрю, как три зеленые бумажки уплывают мимо моего носа и прикидываю, сколько на них можно купить этого.

Отец боится, что я сорвусь… Правильно боится!

Денег у меня нет, да и физически купить я ничего не могу, из дому ни на шаг. Приходится глотать всякие таблетки, которые мне надавали в клинике, немного помогает.

Все равно тоска. Тоска, а в голове как будто немного прояснилось. Точно рассвет забрезжил вдали. И зачем я влезла в эту помойку?

Вот матери уже год нет, а за год я ее дай Боже чтобы один раз вспомнила, когда ее вещи продавала.

06.05.1998. Придумала одну операцию, как раздобыть денег.

Пришла как-то в комнату для охраны, а Игорь видик смотрит. В телике — парочка под душем. Он ко мне повернулся — глаза у него решительно шальные.

Пришла к нему вечером, в одной рубашке, он как раз в душе мылся. Тихонько вошла в ванную, благо в ней пару было как в бане, разделась и под душ встала. Не могу, говорю, хочу позарез… Он, конечно, приторчал от этого. Вижу, готов. Ну, думаю, еще немного, и будут у меня бабки.

Но что случилось потом, я не поняла. После душа он меня аккуратненько так вытер, халатик на меня свой надел и в комнату препроводил. Почему, говорю, неужели я такая страшная стала? Нет, говорит, просто отец твой обещал мне яйца оторвать, если что. Мне, говорит, яйца дороже, чем тридцать секунд удовольствия.

А ты, говорит, еще ничего, не расстраивайся.

Да, думаю, если в темной комнате и с закрытыми глазами… Эх, сорвалось!

14.05.1998. У меня новая идея. Завтра экзамен. Какой предмет — не помню. Я, конечно, нулевая, но на это плевать. Отец выдал Игорю заветные триста баксов на взятку. Тот положил их себе в нагрудный карман.

В институте все прошло как по маслу. Игорь положил в зачетку деньги, отдал лаборантке. Та бросила зачетку в ящик стола. Мы вышли. Ой, говорю, я еще кое-что забыла спросить, насчет курсовой. Ладно, говорит, спроси.

Я тихо вошла, как мышь, подошла к столу, взяла две бумажки (одну оставила преподу) и пулей вылетела обратно. Игорь говорит, что с тобой, сияешь вся. Да так, говорю…

После лекций говорю ему: давай к одному приятелю заскочим, я у него конспекты возьму. Давай, говорит, но все равно в квартиру вместе поднимемся. Нет, говорю, не надо, я раздумала.