Появись здесь сейчас ожившая усопшая, вряд ли это вызвало бы больший эффект. Доктор с совершенно ошеломленным видом уже доставала телефон, когда подскочившая вплотную к Кате Оксана выхватила у нее из рук удостоверение.

– Ксива наверняка липовая! Вы что, все тоже сумасшедшие? Что вы ее слушаете? Да она…

Иван молча подошел, отобрал у невесты документ, внимательно его изучил и затем передал Кате:

– Возьмите.

Коробки в его руках уже не было.

«Видимо, он здесь единственный разумный человек», – подумала Катя.

– Звоните же! – напомнила она врачу, и та послушно стала набирать номер.

– Сейчас сюда приедет опергруппа, так что я советую всем оставаться дома, – резко сказала она. – Никто никуда не уходит. Где ваша сестра? – обратилась Катя к Елене Аристарховне.

– В городе… наверное.

– Зачем она туда поехала?

– Да откуда мне знать… И почему я должна отвечать на ваши вопросы?! – вспылила надменная дама, уже успевшая немного прийти в себя.

– Можете не отвечать, если не хотите. Только я думала, вы хотите знать, от чего действительно умерла ваша мать.

– Да как вы смеете! Вы… вы… Вы что же, намекаете на то, что один из нас?..

– Да, – просто сказала Катя. – Один из вас.

Цацкаться с этим семейством ей не хотелось хотя бы потому, что голова болела все больше и больше. Она прекрасно помнила весь ужас того момента – пусть он длился меньше секунды! – когда поняла, что сейчас ее будут убивать. Старая дама, «спятившая старуха», как они все ее тут называли, наверняка этой ночью пережила то же самое. Только вот Кате повезло, она выжила, а Ариадне Казимировне, к сожалению, нет.

– Кх-м. А… Еленочка Аристарховна, родительницу вашу того… обмыть, обрядить надо…

«Еще одно действующее лицо, – подумала Катя. – Обязательно нужно с ней сейчас же поговорить. И не о пропаже инсулина – Светлана Петровна, конечно же, его не брала, – но она ходит по всему дому, и никто на нее не обращает внимания. Она могла что-нибудь видеть, слышать…»

– Я в поселок позвоню, – предложила домработница. – Пусть соседка моя бабок наших, подъездных, на такси пришлет, что ли, а то я одна… И не делала такого никогда… От Людмилы-то Федоровны никакого толку, еще саму кондрашка хватит, не дай бог… На смерть-то есть у вас – ну, тапочки там новые, платье? Или, может, в это… ритуальное бюро позвонить? – Светлана Петровна с подобающим событию постным видом сложила руки на круглом животе.

– А… – Елена махнула рукой, и Светлана Петровна недоуменно заморгала – так «да» или «нет»?

– Новый пакет у вас найдется? – обратилась к ней Катя.

– Всегда, всегда найдется. – Радуясь, что может чем-то помочь, и недоумевая, что же здесь, в парадной комнате, делает квартирантка, Светлана Петровна потащила из кармана фартука несколько чистых пакетов-«маечек».

– Давайте, – протянула руку Катя. Предполагаемый вещдок нужно было срочно упаковать. Она повернулась к столику у окна, куда положил коробку Иван.

Коробки на столе не было.

* * *

Ну и ну! Сколько же она ухлопала за это утро на разговоры? На ее карточке денег уже не осталось, и Катя «скачала» все, что могла, с телефона матери. Она нетерпеливо нажала на кнопку вызова. Что ж это такое, у Игоря уже полчаса сплошное «занято»!.. А у нее самой слишком мало опыта, чтобы держать ситуацию под контролем: коробка из-под инсулина исчезла, дочь покойной бьется в истерике, дежурный следователь почему-то ехать не спешит, хотя докторша и позвонила куда следует, правда, не сразу, а под нажимом. Катя ее понимала – врач не хотела брать на себя такую ответственность, за которую начальство по голове не погладит. Нахальная девчонка, поднявшая все это, как муть со дна, развернется и укатит, откуда приехала, а докторше долго еще придется расхлебывать… Да и мало ли какие у этого семейства связи?! Еще и в суд подадут, по миру пустят.

Да и прислуга тоже смотрит на нее, Катю, как на умалишенную. А вторая дочь покойной исчезла самым подозрительным образом: будто бы поехала в Ялту – и куда-то пропала. И телефон почему-то с собой не взяла – это в наш-то век мобильников, когда без телефона в сумке чувствуешь себя неполноценным… Слава богу, наконец-то пробилась!

– Игорь! – закричала она в трубку. – Ну что?! Ты приедешь?

– Катя… – Голос у Игоря Лысенко был странно спокойный, как будто она ему ничего о предполагаемом убийстве его родственницы и не рассказывала. – Катя, постарайся пока ничего не наломать… Ну, словом, просто смотри. Я переговорил с начальством. Варфоломеич сам пошел наверх, кланяться. Да, сейчас к вам подъедут опытные ребята, местные сыскари. Надеюсь, тебе ничего не показалось…

– А ты?

Зачем ей какие-то чужие «опытные ребята»! И что она им сейчас скажет? Что ночью ее ударили по голове, а после этого она еще и вещдок проворонила?! Да она уже наломала таких дров… Хороша, нечего сказать. Вот если бы Игорь…

– Игорь, пожалуйста!.. – сказала она таким умоляющим голосом, что у самой выступили слезы на глазах.

– Кать, что ты как ребенок, честное слово! Ну как я к тебе сейчас? И вообще… Пока я за свой счет оформлю, пока доеду… И что я начальству местному объясню? Чего я приперся? И кто меня к делу допустит? Это ж все по официальным каналам делать нужно.

– Игорь, это ведь твоя родственница! – с отчаяния она воззвала к семейным чувствам, но это, к сожалению, не помогло.

– Да она мне седьмая вода на киселе, – вздохнул в другом городе Лысенко. – Второй бывший муж ее дочери какой-то дальний родственник моему отцу по линии двоюродной тетки. Когда ваша хата горела, наша собака… И так далее, в таком духе. Мы это родством считали, потому что очень уж место клёвое, без протекции и не пробиться было… – Он на мгновение умолк, потом виноватым голосом продолжил: – Кать, ты пойми, в отделе сейчас только я, Борька и Сашка Бухин. Работы невпроворот. Обещали стажеров прислать, но пока… И… Кать, я сейчас просто не могу из города уехать. Не могу… и все.

– Что-то личное?

Классная все-таки Катька… У нее интуиция, как у хорошей ищейки нюх. С ходу вычислила, что личное… Как хотел бы он сейчас все бросить, избавиться от этого личного хотя бы на день и первым же рейсом прилететь… Да ладно, там наверняка не все так мрачно, как описывает ему Катерина. Она молодая, энергичная, засиделась без работы. Вот ей и померещилось. Он сам еще и не таких совпадений в своей жизни насмотрелся. Понервничала старушка, ну и… Однако проверить, конечно, не мешает… Нет, исключено, уехать сейчас он не может. Не может, и все!

– Да, Кать, – тяжело вздохнул он. – Личное.

– Неприятности?

– Вроде того.

Оба немного помолчали.

– Ну, ты все-таки звони, если что. Да, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Варфоломеич договаривается сейчас, чтобы тебя откомандировали в помощь чин-чинарем, так что официальная бумага будет. Можешь с этим семейством особо не миндальничать. Хоть они мне и родственники. – Лысенко хмыкнул.